Похищение Колыванской вазы
Шрифт:
– Справедливо, – пробормотал себе под нос Сайб.
– Так, вот ещё, смотри, – Мира снова открыла меню программы. – Я доделала панель выбора времени и места.
Она смахнула голограммы влево и перед друзьями появилась большая карта. Сбоку от неё пестрели переключатели, с помощью которых можно было установить дату отправления.
– Ух ты! – Мир с искренним восхищением потыкал в карту, увеличивая и уменьшая масштаб, окрутил яркие переключатели. – Я бы отправился… В Москву 1812 года! Посмотрел бы на то, как Наполеону накостыляли по шее!
–
– Да? – Мир озадаченно почесал в затылке. – Назадачка. Нууу… Тогда давай в Барнаул! Барнаул же в 1812 не горел? И не был разграблен французами? Или… А куда бы отправилась ты?
Мира задумчиво выставила 1843 год и потянула курсор на выведенной карте от Барнаула – места, где они находились сейчас – до маленькой деревушки южнее Барнаула.
– Наверное, я бы заглянула на Колывань.
– Колывань? Что там делать?
– Один из моих предков был директором Колыванской шлифовальной фабрики…
– Мебельной, что ли?
Мира закатила глаза:
– Какой ещё мебельной? Ты разве не слышал про Колыванский камнерезный завод? Его ещё шлифовальной фабрикой называли раньше! Там вырезали изделия из поделочных камней! Огромные! Красивые!
– А почему именно в этот год? – Мир покосился на выставленные настройки «1843».
– Тогда там закончили делать Большую Колыванскую вазу! Неужели ты ничего про неё не слышал? Во всех новостях только и пишут, что про трёхсотлетие знаменитой «Царицы ваз».
Мир слегка покраснел и открыл рот, чтобы начать оправдываться, но тут Сайб сообщил:
– На Колыванском камнерезном заводе с 1802 года из местных цветных камней – яшма, агат, порфир, мрамор, гранит и так далее – изготовлялись декоративные изделия для дворцов. Вазы, камины, торшеры, колонны…
– Сайб, спасибо, достаточно, – прервала Мира старичка-андроида.
– Слушай, ну давай тогда сгоняем туда, раз тебе так хочется посмотреть, как делали эту вазу?
Мира максимально сердито нахмурилась. Она знала, что неугомонную натуру друга можно осадить только обещаниями самой суровой кары.
– Во-первых, – начала Мира, – программа ещё не дописана. Ну, или дописана, но не протестирована. Сперва надо отправить в прошлое вещь, потом животное, а уж потом – добровольцев.
– И как вещь или животное расскажет тебе, что там случилось?
– Во-вторых, – самым занудным голосом продолжила Мира, – даже если бы я уже попробовала посылать и возвращать вещи и приборы, то я могла бы это сделать только на пятнадцать, максимум двадцать лет.
– Почему? – искренно огорчился Мир. – А как же Наполеон в обнимку с вазой?
– Потому что у меня нет источника питания, который бы дал достаточный импульс для такого перемещения!
– Настолько мощной батарейки, что ли? – расшифровал Мир.
– Ага. Смотри, – Мира открыла отсек программатора, – сюда подходят самые обычные батарейки.
Она взяла со стола одну, которую отложила, чтобы выбросить
– Если бы эта батарейка была бы полностью заряжена и раз в десять мощнее, то при нажатии на вот сюда…
Мир, который уже давно ёрзал на стуле, балансируя на краю, потерял равновесие, полетел вперёд и нечаянно подтолкнул руку Миры, которая как раз указывала на полупрозрачное меню на виртуальном экране. Её палец уверенно нажал на кнопку.
Мира вскрикнула, Мир хрюкнул, а Сайб крепко обнял их за плечи. Всё вокруг потемнело, задрожало и закружилось. Как будто их ночью заперли в стиральной машинке и выставили программу «Отжим».
Глава 2. В которой на Колыванскую фабрику едет ревизор
август 1843 года,
Колывань
Казалось, что прошла вечность, прежде чем всё успокоилось.
– Ура! Самый безопасный в мире прибор забросил нас неведомо куда! – раздался восторженный голос Мира.
– Визуальный осмотр показывает, что наши тела сохранили целостность, поэтому можно сделать предварительные выводы, что путешествие во времени прошло относительно…
– Сайб, ты посчитал, сколько раз нас «прокрутило»? – безо всякого стеснения прервал размышления андроида Мир.
– Триста раз ровно, – невозмутимо ответил тот, как будто только и ждал этого вопроса.
– Триста раз… Какой ты год выставляла в своём «Пертемпусе», Мирушка?
Мира всё ещё пыталась успокоить бешено колотящееся сердце и перевести дыхание.
– Это невозможно, – просипела она.
Мир с удивлением посмотрел на подругу, потом вокруг. Они стояли на окраине какой-то деревни. С одной стороны был шаткий забор, в котором не хватало досок, с другой – тёмный лес. Немного дальше виднелась просёлочная дорога.
– Значит, случилось невозможное, – подвёл итог Мир.
– Одна тысяча восемьсот сорок третий, – любезно подсказал Сайб, отвечая на вопрос Мира, заданный минуту назад.
– Ого! – обрадовался Мир. – Вот, значит, куда мы попали!
– На вопрос «куда мы попали» следует отвечать «на Колывань», – занудно произнёс Сайб. – Если верить предустановленным настройкам. А вот на вопрос «когда мы попали» ответ будет как раз «в 1843-ий год».
Мира сердито топнула ногой, краешком сознания отметив, что на ней надеты туфли на каблучках, которые утопали в мягком дёрне. Только что она ходила дома в белых носках, и вдруг – туфли. Да у неё в принципе в гардеробе не было ни одной пары туфель на каблуках.
– Я же вам говорю, что мы не могли перенестись! У меня вообще не оставалось заряженных аккумуляторов! Я как раз сегодня собиралась их заказать… И даже если бы эта батарейка случайно оказалась полностью заряженной, с её помощью мы бы смогли перенестись максимум в начало XXII века! Это какая-то… – Мира с отчаянием оглядела себя и друзей, – …коллективная галлюцинация!