Похищение королевы
Шрифт:
Бабы Фени дома не оказалось — совершает обычный променад по рынку, общается с такими же престарелыми подружками, разминает застояшийся язычек. Ее можно понять — с мужем не поговорить: тот выдают два слова в час да и те — с из"яном. Отношения между двумя женщинами в нашей квартире напоминают рычание друг на друга двух собак. Я целыми днями либо в бегах, либо — в обнимку с «тарахтелкой».
В коммуналке — предгрозовая тишина.
Дед Пахом бездельничает. Сейчас он один, никто не дергает, не воспитывает. Прогуливается по коридору, загляывая во все углы. Пройдет мимо туалета — оглядит
— Баба Феня скоро придет?
Удивленный взгляд, пожевывание вялыми губами. Дескать, откуда знать, появится — сам услышишь. И не только ты один — весь под"езд.
— Скажите, Пахом Сергеевич, у вас случайно не сохранились афишки о конкурсе красоты?
— О чем?… это самое… То-то оно… не знаю… Возвернется… она-то… Феня — знает…
Постепенно я привык к манере старика излагать свои мысли. Если выбросить «это самое» и «то-то оно», плюс полдюжины таких же ничего не говорящих словосочетаний, вполне можно разобраться. Ведь понял же я его информацию о судьбе коллекции орденов погибшего дипломата
— Все же посмотрите, вдруг найдется.
Дед Пахом согласно кивнул и зашаркал в свои комнаты. Поскольку он выразительно прикрыл за собой дверь — вход туда воспрещен. А мне страшно захотелось поглядеть тайник, в котором Сидоровы держат свои бумаги. Может быть именно там лежит, якобы, утерянный альбом с фотоотпечатками злополучной коллекции, лежащей в несуществующем фундаменте.
Ничего непонятного — обычное любопытство.
Прошло пять минут… десять. Наконец, старик появился в коридоре. На вытянутой руке с торжествующим видом несет афишку. Даже шаркает подошвами тапочек меньше, даже согнутая спина распрямилась.
— Вот она… это самое… лежит… то-то и так… в шкафчике… Старуха… язви ее в это самое… спрятала.
Я выхватил из руки деда афишку, торопливо поблагодарил его и понес добычу в свою берлогу.
Ага, вот оно! Внизу под об"явлением о конкурсе крупным шрифтом напечатанно: спонсор конкурса — фирма «Богатырь».
Через полчаса я расхаживал возле под"езда, в котором располагается офис фирмы. Ходил и прокручивал в голове предстоящую беседу с президентом.
Задача предстоит нелегкая: не дай Бог вызвать минимальное подозрение, которое мгновенно развалит построенный мною карточный домик. Придется мешать ложь и правду, желаемое и действительное, сбить для мужика с белой отметиной на голове адский коктейль, вкусный и отравленный, одновременно.
Голобедрая секретарша, оценивающе оглядела незванного посетителя. Будто просветила рентгеновскими лучами. Останется шеф недоволен неразрешенным визитом — вылетишь с работы. Сейчас претенденток на высокооплачиваемое место хоть пруд пруди.
— Прошу представиться.
— Бодров Павел Игнатьевич, писатель… Год и место рождения не обязательно?
Девица испустила пробный смешок. На всякий случай. Писателей в России не так уж много, обижать их не стоит, шеф не похвалит.
— Не обязательно… Изложите вкратце цель вашего визита…
Фигушки,
— Хочу узнать, в каком магазине он подбирает для фирмы таких, как вы, красавиц.
Комплимент истерт, потрачен молью, но ничего лучшего я не придумал. Времени не было. Секретарша изобразила легкое смущение. Определить покраснела ли она невозможно — толстый слой румян, белил и еще черт знает чего надежно укрыл естественные эмоции.
— Спасибо. Тронута… Сейчас доложу. Присядьте, пожалуйста.
Я развалился в мягком кресле. Нашел на столе экземпляр газеты «Дремовские посиделки», изобразил читающего лоха. Ибо увлекаться подобным малос"едобным чтивом может только лох. Девица скользнула в кабинетную дверь.
Из повести в повесть, из романа в роман переходят у меня секретарши. Чернявые и блондинистые, огненно-рыжие и пегие, но неизменно кокетливые, освобожденные от «лишней» одежды. Как правило, они несут дополнительную сюжетную нагрузку. Бывает — основную. Но все легко поддаются сексуальным сооблазнам, вступают в постельные контакты и с босом, и с его друзьями.
Откуда у меня такой злобное отношение к слабому полу? К Надин, которая мечтает нырнуть под перспективного холостяка, к бабе Фене, которая меня подкармливает, к бывшей супруге, которую продолжаю любить, к тем же секретаршам, многие из которых — честные, невинные девушки?
Впрочем, сейчас не время для копания в своей душе. Дай Бог, расколоть спонсора.
— Господин Бодров, прошу…
Девица стоит возле раскрытой настежь двери, широко улыбаясь, приветливо показывая ручкой, куда именно она просит меня пожаловать. Видимо, босс, услышав знакомую фамилию, поощрил сообразительную секретаршу отеческим поцелуем в щечку. Или ласковым похлопыванием по тугому задку.
Кабинет президента фирмы напоминает антикварный магазин в миниатюре. Что только здесь не натолкано: старинная мебель и торшеры, горки с хрусталем и фаянсом, прекрасные ковры, вывезенные из среднеазиатских республик, старинные светильники и гробообразный письменый стол-мастодонт. По стенам развешаны такие же древние картины. Я не специалист в области живописи, но готов положить голову на плаху — ни одной копии. Одни подлинники, стоящие немалых денег.
— Проходите, Павел Игнатьевич, присаживайтесь.
Я остолбенел, превратился в один из экспонатом выставленного антиквариата. Впору щипать себя, шептать колдовские заклинания. Чур меня!
Из— за стола-мастодонта навстречу ко мне катился толстый мужчина средних лет. Катился потому, что он был какой-то круглый: круглая лысая голова, круглый животик, круглый зад. Даже ноги, короткие и толстые, тоже казались круглыми.
И — ни следа приметной проседи.
Впрочем, это ни о чем не говорит. У президента фирмы — достаточное количество сотрудников, выступающих от его имени. В том числе, и по вопросам организации и проведения конкурса красоты. Один из них — искомый мужик с белой отметиной в прическе. Его-то и предстоит вычислить, познакомиться, разговорить… Дальнейшее — по обстоятельствам.