Похищение Муссолини
Шрифт:
В одном из подземелий они развели небольшой костер, дым которого долго блуждал и рассеивался под полуобрушившейся крышей, вскипятили воду и принялись соскребать со своих лиц пот и нечисть диверсантских блужданий. Однако в самый разгар божественного очищения услышали разгоравшуюся километрах в двух южнее руин, где-то в предгорье, стрельбу.
— Уж не наш ли это «одинокий волк»? — кивнул в ту сторону Кульчицкий, которому идея превращать красноармейцев в «одиноких волков» и выпускать их на просторы
— Было бы лучше, если бы объявился Власевич, — невозмутимо заметил Курбатов.
Очевидно, его слова были услышаны Богом. Еще до того как закончился санитарный час, Власевич наткнулся на стоявшего на посту штаб-ротмистра Чолданова. От усталости подпоручик едва держался на ногах. Мундир его был изорван, а внешне он больше напоминал лесного бродягу, чем красноармейца, форму которого носил. Зато был увешан тремя трофейными автоматами.
— Перевооружайтесь, — сбросил с себя весь этот арсенал.
— С трехлинейками долго не навоюете.
Осел на землю и, по-восточному скрестив ноги, долго сидел так, опустив голову на грудь и безвольно раскинув руки.
— Что это за стычка была, километрах в двух отсюда? — спросил его ротмистр, дав немного отдышаться и протянув флягу с рисовой водкой.
Все они там и остались, — ответил Власевич, не поднимая головы. — Опасаться погони нечего. Кажется, у кого-то из ваших легионеров, князь, имеется в запасе красноармейский виц-мундир. Прикажите расщедриться в пользу безвременно изорвавшегося подпоручика Власеви-ча. Вернемся — с меня два офицерских.
— Этот виц-мундир у меня, — тотчас же отозвался Матвеев.
— Награждаю за храбрость. Хоть и предчувствую, что окажется тесноват.
— В любом случае вынужден буду постоянно ощущать, что прикрываю свою грешную наготу «наградой за храбрость».
Под утро Курбатов провел группу мимо станицы и, приказав ей укрыться в небольшом овраге, вернулся, чтобы проститься с Хорунжим и Алиной.
— Вы, ротмистр? — обрадовался ему Родан, растворяя окно. — Господи, мы уж думали… на вас тут такую облаву устроили. Я в эти дни в тайгу ушел, чтобы, если кто и донесет.
— Вы и так сделали для нас больше, чем могли, господин Хорунжий. Если бы не ваше подземелье, пришлось бы нам плутать по тайге, как загнанным зайцам. Алина спит?
— Проститься хотите? — с грустью спросил Родан.
— Понимаю ваши родственные страхи, хорунжий. — Курбатов помнил: Родану льстит, что собеседник не забывает о его офицерском чине.
— Дая не к тому. Понравился ты ей, — дрогнул голос станичника. — Понравился, вот что плохо.
— Почему же плохо?
— А то не знаешь, как это… когда вся любовь — в одну ночь. Даже нам, мужикам. Что уж о девке говорить.
— У меня всего несколько минут, господин хорунжий.
— Понимаю.
— В шинели это ощущается особенно отчетливо.
Когда ротмистр вошел в дом и открыл дверь отведенной Алине комнаты, девушка уже стояла с лампой в руке. Но вместо того, чтобы поставить ее на стол и податься навстречу Курбатову, фельдшер удивленно посмотрела на него и отступила к столу.
— Не узнаете, товарищ младший лейтенант? — рассмеялся Курбатов.
— Опять в этом страшном мундире. Господи…
— Не ходить же мне в мундире лейб-гвардейца.
— Ну зачем, зачем вы явились в нем, князь? Вы опять все испортили.
— Простите, мадемуазель, переодеваться уже будет некогда, — Курбатову все еще казалось, что она шутит.
Хотя такая шутка была бы слишком неуместной. Он приблизился к девушке, взял из ее рук лампу и, погасив, поставил на стол.
— Все эти дни я часто вспоминал о вас.
— Я — тоже. Но, пречистая дева, не могу перебороть в себе отвращение к этому мундиру.
Курбатов обхватил Алину за плечи, привлек к себе, и руки его медленно Поползли вниз, вбирая в себя тепло ее тела.
— Когда вы шли сюда, никого не видели? — вдруг спросила девушка, упираясь руками ему в грудь.
— Кроме отставного хорунжего, — застыли его ладони на округлых бедрах Алины. — Кого еще я должен был видеть?
— У дома крутились трое военных.
— Это не мои, — сразу же насторожился ротмистр.
— Точно не ваши? Я-то приняла их… Пречистая дева! — вскрикнула она. — Если это не из ваших, тогда…
Объяснения Курбатову не понадобились. Освободив девушку от объятий, он расстегнул кобуру и на всякий случай проверил лежавший в кармане шинели запасной пистолет.
— Когда вы видели их в последний раз?
— На закате. Да, на закате. А где-то там, в предгорье, в это время раздавались выстрелы.
— Почему ваш брат ничего не сказал об этом?
— Не знаю.
«Хотя бы они не наткнулись на Тирбаха», — с тревогой подумал Курбатов.
Он оставил подпоручика метрах в ста от дома.
— Второй раз появляюсь здесь и второй раз то ли облава, то ли засада? Это уже подозрительно.
— Брат, наверное, тоже решил, что эти двое из ваших. А говорили они только со мной. И брат уверяет, что они не из нашего гарнизона.
Курбатов оглянулся на дверь, с тоской взглянул на залитое лунным сиянием окно. Как ему не хотелось отступаться сейчас от девушки, как не хотелось уходить из этого дома. Погибельна, погибельна для диверсанта любая увлеченность женщиной. Он прекрасно понимал это. Но Алина… В ней действительно есть что-то необычное.