Похищение века
Шрифт:
Слава Богу еще, что привела всего-навсего "фискала", а не бандита: хоть есть надежда, что этот тебя не грохнет. Вроде как пока не за что...
– Товарищ майор!
– прервал мое молчаливое самобичевание "петушок". Мы пришли!
Кому это он? Я-то уж точно не "товарищ майор"... Ах вот оно что!!!
– Отлично, Славик, - послышался у него из-за спины другой голос, который заставил меня забыть об осторожности и всем корпусом повернуться к двери.
– Иди погуляй, подожди там опергруппу. Мы тут с девушкой сами...
– А она не.., того?
–
– Ну что ты. Она будет хорошо себя вести.
Правда, девушка?
Я сумела только кивнуть головой, потому что, как я ни старалась, челюсть моя безнадежно отвисла.
"Товарищ майор" был повыше среднего роста и занял собою почти весь дверной проем, освободившийся после исчезновения Славика. Прожитые годы которых, впрочем, было еще не так чтобы много, - оставили след не столько на его открытом, типично славянском лице, сколько на его фигуре. Под серым штатским костюмом и трикотажным жилетом угадывалось солидное брюшко. Пальто на нем не было: судя по всему, вошел он не с улицы, а поджидал "добычу" где-то здесь.
Но главное - на нем не было очков! Они обязательно должны были быть, но их не было...
Он проследил взглядом за своим подчиненным, убедился, что тот покинул подвал, и только после этого широко улыбнулся мне. (До сих пор смеялись только его голубые глаза.) - Ну здравствуй, Татка!
Никто больше и никогда не называл меня этим дурацким именем, и только в устах этого человека оно меня не раздражало.
– Серый!
– Был Серый. А стал Кедров Сергей Палыч, майор ФСБ. К твоим услугам.
– О Господи!..
Он засмеялся, запрокинув голову, - так, как делал и раньше, много лет назад. Смех у него всегда был славный, это надо признать. Мне, помнится, хотелось сделать ему что-то хорошее, чтобы порадовать его и услышать этот смех. Ну, например, правильно решить задачку по математике...
– Что в возгласе твоем, Татьяна? Удивление?
Сожаление? Возмущение? А может быть, испуг, а?
– Ну, эти вопросики теперь по твоей части, Сергей Палыч. Сам и решай. Я просто потрясена, вот что! Но все равно очень рада тебя видеть.
Серый!
– Я тоже, Татка. Ну! Иди, что ли?..
– Друг детства широко раскрыл мне свои объятия.
С каким же удовольствием я повисла у него на шее! Как будто домой вернулась после долгой разлуки...
– Ну-ну, довольно, хватит меня искушать!
Я хоть и друг, но все-таки мужик... Слушай, пойдем-ка отсюда...
– Он покосился на трупы и слегка поморщился.
– Тут есть местечко поприятнее.
Сергей отвел меня в соседнее помещение, которого я не заметила в темноте склада и где, очевидно, прятался он сам в момент моего прибытия.
По всей видимости, оно служило "людям Марио" комнатой отдыха. Здесь и вправду было поприятнее - прежде всего потому, что не было развороченных пулями трупов.
Мы уселись в изумрудно-зеленые итальянские велюровые кресла. "Товарищ майор" смотрел теперь на меня отнюдь не только с дружеским интересом.
–
Впрочем, я всегда это знал.
– А вот ты раздобрел, Сергей Палыч, ох, раздобрел!
– Ой, не говори... Супруга запилила совсем.
Я, говорит, выходила замуж за стройного вьюноша, а теперь на тебя костюмов не напасешься.
Курю - жирею, бросаю курить - еще хуже...
– Он достал пачку "Кэмэла".
– Закуришь?.. Молодец. А я отравлюсь, с твоего позволения.
– А где твои очки. Серый? Операцию, что ли, сделал у Федорова?
– Шутишь! С моей-то работой?.. Контактные линзы, старушка. В нашем деле надо быть как можно незаметнее. А очки - признак индивидуальности! Кедров опять засмеялся, и я не поняла, шутит он или говорит серьезно.
Так вот он кто, мой "старый и верный друг"!
Нет, уж о нем-то я бы точно не вспомнила ни в жизнь. Спасибо, он сам обо мне "вспомнил"! Ну, что "старый" - это в самую точку: друга старее Сереги у меня просто и быть не могло, я тогда только-только вышла из пеленок. А вот насколько он верный... Ближайшее время покажет.
– Сколько же мы не виделись. Серый? Десяток лет, точно...
– Одиннадцать, Татка. Одиннадцать!
Мы росли с ним в одном городском дворе.
Вернее, Серый рос в нем, опережая меня на целых восемь лет, и отсюда была естественная разница наших интересов и нашего круга общения.
И все же между нами каким-то непостижимым образом установились прочные приятельские отношения - почти сразу же, едва я научилась выговаривать первые слова. Кстати, родные уверяли меня, что первым действительно сложным словом, произнесенным мною (после примитивных "мама", "деда", "тетя" и "дай!"), было именно его имя - "Сеежа"...
Справедливости ради надо сказать, что обожала его не я одна - вся дворовая малышня. Потому что он никогда не говорил нам "кыш, мелюзга!" и всегда знал ответы на все вопросы. И мамаши совершенно безбоязненно доверяли своих любимых карапузов серьезному, не по годам взрослому отличнику-очкарику. Он никогда не отказывался: прошел хорошую школу в собственной семье, где был старшим ребенком, нянькой братишке и сестренке.
Ровесники тоже уважали его по причине ума и серьезности. Хотя большинство из них и предпочитали хранить это в строжайшей тайне. Прозвища и дурацкие шутки на тему очков никогда его не задевали. Но если драка была делом чести, то Серый всегда дрался. Хоть и знал, что будет, скорее всего, побит: махать кулаками никогда не было его стихией. Естественно, первой жертвой этих "разборок" падали его очки...
Наверное, в раннем детстве я была даже влюблена в Сережку. Но как только в мальчиках меня стали интересовать внешние мужские признаки, легко предала своего рыцаря, уж, конечно, Серый был далеко не самым видным представителем сильной половины человечества. Если он и переживал по этому поводу, то ни разу не дал мне знать о своих чувствах. Сумел остаться хорошим другом, и я была ему за это благодарна.