Похищение воришки
Шрифт:
Выключив весь свет и убедившись, что охрана включена, я растягиваюсь на диване и закрываю глаза. Образ Сэди, раздевающейся догола и забирающейся на мои прохладные, чистые простыни, заставляет мой ноющий член пульсировать. Я занимаюсь этим так долго, что боль притупилась, и я должен снять напряжение. Залезая в штаны, я обхватываю рукой свой член и тру его, представляя, что она делает.
Может быть, ее собственная рука у нее между ног, и она влажная и нуждающаяся. Я бы с удовольствием пососал ее киску, а затем лизал ее, пока не попробовал ее душу. После этого я бы согнул ее пополам
Мой член был наполнен до краев весь день, так что мне требуется всего несколько толчков, чтобы кончить. Мне приходится быстро стянуть рубашку, чтобы я мог использовать ее, чтобы поймать толстые струи, когда они вытекают из меня. Как только я начинаю, кажется, что это длится вечно, и все, о чем я могу думать, это погрузиться глубоко в Сэди.
К тому времени, как я заканчиваю, моя рубашка в беспорядке, и я бросаю ее на пол, прежде чем отключиться. Последнее, о чем я думаю, это о том, как бы я хотел прижать ее к себе, пока мы оба засыпаем.
Глава девятая
СЭДИ
Я была уверена, что мне потребуется вечность, чтобы заснуть, но после того, как я еще раз осмотрела спальню Ари, главную ванную и шкафы, я, наконец, забралась в постель измученной.
Вчера, как бы сильно я ни пыталась подколоть его, он ни разу не дрогнул от небольших дразнящих ухмылок, которые, как я почему-то знала, ему было нелегко раздавать. Так было до тех пор, пока я не сказала ему, что он мне не интересен, и тогда я увидела этот темный блеск в его глазах.
Просматривая его дом, я была удивлена, что не нашла ничего женского или похожего на то, что было оставлено другой женщиной. Только на полпути ко второму просмотру перед сном я поняла, что дом построен для супружеской пары.
На другой стороне ванной комнаты была вторая раковина с полностью нетронутым туалетным столиком. Все ящики были пусты, без каких-либо следов того, что ими кто-либо когда-либо пользовался. Все пространство в ванной было создано для женщины, которой не существует.
То же самое было и со шкафом, но не потому, что я вошла в него и увидела, что он наполовину пуст. Нет, он был заполнен костюмами, и все было аккуратно расставлено по своим местам. Возможно, я потратила добрых десять минут на перемещение вещей, так что теперь они не упорядочены по цвету.
Наверное, мне почему-то нравится подшучивать над ним, потому что это заставляло меня хихикать все время, пока я это делала. Я действительно не понимаю большинства вещей, которые я делаю, когда дело касается Ари. Для меня все в нем по-другому, и я не уверена почему. Или, может быть, я не готова к этому. Отношения - это страшно, и если я чему-то и научилась у своих родителей, так это тому, что они тоже могут быть кошмаром.
Второй шкаф даже не следовало называть вторым шкафом, потому что он был больше первого, но совершенно пустой. В центре был большой остров с разными ящиками, обшитыми мягкой тканью. За такой шкаф моя мать отдала бы жизнь.
Я
Весь дом Ари интересен мне, потому что он построен для семьи. Ничто в этом месте не кричит о холостяцкой берлоге, и каким-то образом я продолжаю ошибаться во всех своих предположениях о нем. Я была так уверена, что он ведет меня в какой-нибудь пентхаус и что я найду презервативы в его тумбочке, но там были только книги. Я не могла не подумать, что моя тумбочка была интереснее, и я девственница.
Вместо этого он привел меня к себе домой, накормил лучшей китайской едой, которую я когда-либо пробовала, предоставил мне свою кровать для сна и заставил меня смеяться. Я прикусываю нижнюю губу, потому что прошлая ночь была одной из самых веселых за долгое время. На мгновение с меня свалился груз, и я забыла о самой причине, по которой я здесь.
Солнце едва пробивается из-под занавесок на окнах. Я всегда вставала рано. Это была привычка, которую я переняла в детстве, потому что иногда моему отцу приходилось работать допоздна, и я хотела провести с ним как можно больше времени, прежде чем ему снова придется уйти. Когда я была маленькой, он все еще создавал свою компанию и делал себе имя. Завтрак был единственным, что мы всегда ели вместе. Он был ужасным поваром, за исключением того, что касалось еды на завтрак, и я думаю, что он научился готовить сам, только потому, что это было наше совместное времяпрепровождение. Он мог бы нанять шеф-повара или заказать что-нибудь на дом. Черт возьми, мы оба любим хлопья, но папа всегда вставал и готовил горячий завтрак только для нас двоих. Это было нашей фишкой до того, как я поступила в колледж, но привычка вставать с восходом солнца все еще там.
У меня слезятся глаза, когда я думаю об этом. Когда я ушла из дома, он застрял в том доме с ней. Боже, временами я ненавижу то, что он оставался с ней, но я уважаю это, потому что он думал, что это то, что мне было нужно. Я сдерживаю слезы, думая о том, как счастлив он был вчера в своем офисе с Оливией. Это и есть цель: навсегда убрать мою мать из нашей жизни.
Я вылезаю из удобной кровати Ари, размышляя, чем бы мне заняться, пока он, вероятно, еще спит. Первое, что я обычно делаю, когда просыпаюсь, это проверяю свой телефон, но у меня его нет. Прошлой ночью я шутила о том, что меня похитили, но, честно говоря, я не уверена, что смогла бы выбраться отсюда без помощи Ари.
Моя крошечная задница ни за что не перелезет ни через какие ворота или стену, а с его работой я уверена, что, как только я открою окно или дверь, он будет предупрежден. Что бы он сделал, и будет ли ему все равно, если я уйду? Я полагаю, это реальный вопрос.
Я думаю, есть один способ узнать.
Я иду в ванную и делаю, что могу, с тем, что у меня есть. Он не отдал мне мою сумку, когда оставил меня в своей спальне, так что она, должно быть, все еще в машине. Решив, что это его вина, поэтому он должен мне кое-какую одежду, я беру рубашку из его шкафа и натягиваю ее.