Похищенная Зауром
Шрифт:
Его слова делали мне больно. Он расплывался передо мной, эта лавина выплескивалась наружу, грозясь в любую секунду затопить все вокруг. Даже так, стоя перед ним, слыша все это, я отказывалась верить в происходящее. Я не могла принять уродливую правду.
– Зачем было устраивать все это? Если бы ты любил меня, ты бы не совершил такого, Заур. Вся твоя любовь - ложь с первой секунды. Ты - чудовище, а они не умеют любить… - процедила сквозь зубы и с упоением увидела то, как больно ему стало от моих слов. Сейчас я чувствовала садистское удовольствие от его мук.
– Если бы ты знала, что
– Я не знаю, и не хочу знать.
В ушах до сих стоит испуганный плачь брата, и вой Аишы. Я до сих пор вижу убитого отца, и все это позволяет мне не чувствовать ничего к этому человеку. Ничего кроме ненависти.
– Ты моя, Самира. Я не отпущу тебя, даже если в тебе не осталось ни капли того, что было между нами… ты все равно – моя. До конца своих дней!
Зачем он говорит это? Зачем делает это со мной? Неужели ему мало всего того, что он сделал?! Неужели не достаточно боли я испытала от него?! Неужели он не понимает, что своим поступком убил не только отца?! Как я могу простить его?! Как могу снова смотреть ему в глаза, после всего, что узнала?
Я была так зла на него. За то, что он испортил все. За то, что все наши отношения оказались лишь частью его отвратительного плана! Я не верю ему. Ни единому его слову.
– Зачем?! Зачем было убивать его?! Он было болен, Заур! Ему оставались считанные дни! Судьба сама наказала его, зачем было становится чудовищем?!
Он молчал. Только кулаки стиснул от злости.
– Ты знаешь правду, Сами. Ты сама это сказала уже ни раз. Я и есть чудовище. И всегда им был. Просто ты не видела меня настоящего…
Не видела… как точно он сказал. Наша любовь была лишь моим воображением. Я нарисовала себе образ сильного и надежного мужчины, каковым никогда не был Заур. И теперь я стояла на руинах собственных грез и наконец-то могла посмотреть вокруг без злосчастных розовых очков. Что из себя представляла моя жизнь?! Полная разруха. У меня больше не было ничего.
Я попыталась сделать шаг назад, но он осек меня тяжелым взглядом.
– Я чудовище, пусть так. Но это чудовище любит тебя всем своим сердцем, Самира. Ты – единственная, что держит меня, - он был напряжен. Я видела, что слова давались ему с трудом. После каждой фразы он замолкал, словно набирался сил или подбирал правильные слова.
– Ты – моя вера в будущее. Вера в то, что и такому, как я можно жить нормально жизнью. До того как я узнал тебя, Сами, я не думал, что могу вот так… любить кого-то. Чтобы кто-то был важнее для меня, чем я сам. Но ты изменила это… ради тебя я буду лучше Сами.. просто дай нам шанс.
– Шанс на семью? – с губ слетает нервный смешок. – И как ты представляешь его, Заур?! Что мы скажем нашим детям? Что их дедушка убил семью отца, а папа убил деда на глазах у всей семьи? Или мы скажем им, что их отец устроил охоту на мать, желая ее уничтожить? А может мы скажем, что их отец ненавидел мать только за то, что она родилась от убийцы?!
Мне было больно это говорить. И видеть как я раню его. Но это была правда. Своим поступком он перечеркнул все, абсолютно все.
– Нам не быть вместе, Заур. Мы уродливые, мы испорченные, исковерканные. Открой глаза и пойми уже, что все кончено! И лучшее что
– Нет! Позволить тебе быть с кем-то? Позволить уйти?! Нет, Самира. Мне похер на твои теории. Мне похер на все твои слова, потому, что я не смогу… Ты маленькая, глупая девочка. Ты не пробовала этой жизни и не знаешь, о чем говоришь!
– Я не пробовала?!
Он наступал на меня. В его глазах теперь горело пламя.
– Что ты пробовала? Жить на грязные, испачканные деньги своего отца Я отобрал у него все до цента! Они теперь мои! И их больше, в десять раз. Так продолжай жить, ничего ведь не меняется!
Мне стало противно от него. Замахнувшись я влепила ему пощечину, с наслаждением смотря на то как расползается красное пятно на его скуле. В его глазах вспыхнул гнев, но я не боялась его.
– Так наслаждайся этими деньгами, Заур! Наслаждайся исполненной местью! Ты хотел сломать меня? У тебя это получилось. Ты сломал меня! Я тебя ненавижу! Ты мне противен, больше не смей прикасаться ко мне!
Мои слова действуют на него триггером. Я делаю шаг, желая уйти, но он хватает меня и буквально впечатывает в стену. Мне больно. Его губы накрывают мои. А меня трясет изнутри. Ненавижу его. Ненавижу его прикосновения, и запах его – запах убийцы. Он навсегда останется для меня порождением зла. Чудовищем. Я больше не таю от его пальцев, от рук его. Мне больше не найти в нем успокоения. Только боль. И темнота. Я пытаюсь его оттолкнуть, я кричу до хрипоты. Но он словно не слышит меня. Он рвет на мне футболку, касается своими омерзительными, испачканными в крови моего отца руками моей груди. Марает мою кожу своими прикосновениями и поцелуями губ. А я закрываю глаза, понимая, что душу мою он давно уже замарал. Это ведь правда. Я – сломленная. И нет ни капли света в моей жизни. Последнюю надежду он отнял у меня. Да и разве была она? Так, иллюзия, не больше.
– Моя, слышишь?! Ты – моя!
– его голос сорван. Он словно безумец, без конца трогает меня. Раскладывая на столе, разводит ноги. Он будет брать меня, доказывая самому себе какую-то правду. Он будет брать меня несмотря а то, что я не хочу. Несмотря на боль и ненависть к нему. Ему плевать. Как и было всегда. И сейчас, закрывая глаза, чувствуя, как сознание покидает меня, я понимаю как никогда, что сейчас мои глаза открыты. Моя жизнь была с самого начала обречена на тьму. С того самого момента, как отец нарек меня именем убитой им девочки. Маленькой, невинной малышки. Вся моя жизнь шла изначально под откос. По четкому, запланированному плану посторонних людей. Разве был у меня шанс на счастье? Был шанс жить полноценной жизнь обычной девчонки? Думаю, ответ очевиден.
Я не чувствовала ничего. Ни его губ, ни рук, не слышала его безумных слов. А когда мои глаза отключились, я не видела его перепуганного взгляда. Не чувствовала, как он берет меня на руки и выносит из дома. Я не слышала шум мотора, когда он вез меня в больницу, находясь за рулем и все это время сжимая мою ладонь. Но самое странное – я не чувствовала гнева. Не чувствовал боли, и ненависти к нему. Я не чувствовала ничего. Полная тишина успокаивала мою истерзанную душу.