Похищенная

Стивенс Чеви

— Мы не сможем использовать это…

— Но ведь это вам и не понадобилось, разве не так?

Я не собиралась ни перед кем ни за что извиняться.

Он покачал головой, а потом сказал, что Уэйн, посоветовавшись с адвокатом, решил сделать полное признание и дать показания против моей матери в обмен на смягчение приговора. Он взят под арест по обвинению в пособничестве похищению, вымогательстве и преступной халатности. Он останется в полиции, пока не будет рассмотрен вопрос о его освобождении под залог.

Гари

сказал, что выписки из банка поступят сегодня к вечеру или завтра утром. Собственно, они им и не нужны, чтобы арестовать маму прямо сейчас, но, перед тем как допрашивать ее, он хотел проверить показания Уэйна. Они также ожидают заключение экспертов из лаборатории насчет резинок для волос, но раньше утра могут его и не получить. Они не считают, что существует вероятность, что мама может сбежать, — у нее даже машины нет, — к тому же она не представляет опасности для общества, так что, если ничего не изменится, они заберут ее уже утром.

Они заставили Уэйна позвонить маме и сказать, что он собирается проверить одно срочное предложение по продаже на севере острова. Если возвращаться домой будет уже поздно, он остановится там у своего приятеля. Затем он упомянул, что встретил меня, на случай, если ей расскажет об этом кто-то еще, и добавил, что я уже вернулась в город, но очень устала после долгой езды и отправилась домой, чтобы отдохнуть. Она поверила.

После этого Гари проводил меня к машине.

— Ты в порядке? — спросил он. — Тяжело, наверное, было услышать все это.

— Я просто не знаю, кто я такая. Все это какое-то… Не знаю. — Я покачала головой. — Ты когда-нибудь слышал, чтобы мать сделала такое?

— Люди иногда совершают ужасные вещи по отношению к тем, кого продолжают любить. И любое преступление, какое только может прийти тебе в голову, хотя бы раз, но кто-то уже совершил.

— Почему-то мне от этого не легче.

— Я постараюсь позвонить тебе, как только мы арестуем ее. Хочешь присутствовать при допросе?

— Господи, я не знаю, в состоянии ли выдержать это!

— Я понимаю, что это твоя мама и тебе может быть по-настоящему тяжело понять, что она сделала, но мне нужно, чтобы в этом вопросе ты проявила твердость. Ты не должна разговаривать с ней до нас, о’кей?

— Понимаю.

— Я говорю серьезно, Энни. Я хочу, чтобы сейчас ты отправилась прямо домой. Я не должен был рассказывать тебе о том, чем занимался, но мне не нравилось держать тебя в неведении. Ты можешь испытывать сильное искушение предупредить маму, но я верю, что ты все сделаешь правильно. Не разочаруй меня. Просто помни, что она с тобой сделала.

Вроде мне нужно было об этом напоминать…

Что ж, я выполнила требование Гари частично — оттуда я действительно поехала прямо, правда, не домой, а к вам в офис. Я даже не особенно заботилась о том, видел меня кто-нибудь или нет. Вопреки всем доказательствам и здравому смыслу,

я продолжаю надеяться, что все это какая-то огромная ошибка.

Сеанс двадцать пятый

— Вы, вероятно, уже видели газеты — я снова попала в горячие новости. По дороге домой после нашего прошлого сеанса я все время думала о маме. Она иногда может быть еще той сучкой, она, как правило, очень эгоистична и, безусловно, считает, что все в этом мире существует только для нее, но чтобы она оказалась способной на такое?

Когда я тем вечером добралась домой, на голосовой почте меня ждало сообщение от Люка. Разумеется, он был слишком деликатен, чтобы просто спросить: «Где тебя черти носят?» Вместо этого там было что-то вроде того, что неплохо было бы дать ему знать, когда я буду дома. Я не позвонила ему — просто не знала, что сказать.

В ту ночь в своем шкафу я думала о маме — Гари пока еще не перезвонил — и представляла, как она сидит у себя дома перед телевизором, курит, выпивает и понятия не имеет, что разгорается скандал, а сама она находится на краю пропасти. Несмотря на причиненную мне боль и ее предательство по отношению ко мне, было неприятно думать, что она даже не догадывается о том, что происходит.

Потом я вспомнила, как она звонила мне в тот день, когда я ездила на показ дома. Она тогда заставила меня испытать чувство вины за кофеварку, зная, что через несколько часов меня должен похитить бывший заключенный. Не говоря уже о том, как она заботилась обо мне после попытки второго нападения, — я чувствовала, что она любит меня, — при том, что все это сама устроила. Тогда я и поняла, что должна присутствовать при ее допросе. Должна сама услышать, почему мама сделала со мной такое.

На следующий день в районе десяти часов позвонил Гари. Рано утром они получили выписки с маминого банковского счета, которые подтвердили показания Уэйна. Кроме того, они получили информацию, что сравнивавшиеся резиновые ленты для волос окрашены красителем из одной партии. Мама была арестована — это очень взбудоражило весь парк трейлеров, где они живут, — и теперь они дали ей собраться с мыслями в полицейском участке в ожидании моего приезда. Чтобы добраться туда, у меня ушло немного времени, несмотря на то что я всю дорогу порывалась повернуть обратно.

Я сообразила, что дрожу, только когда появилась в полицейском участке и Гари предложил мне свой пиджак. Пиджак был еще теплым и сохранил запах хозяина. Мне хотелось укрыться им, как плащом-невидимкой, и исчезнуть. Я сидела в крошечном помещении рядом с комнатой, где была моя мама, и смотрела на нее через окно, которое с той стороны, по-видимому, имело вид зеркала. Со мной были двое полицейских, и когда я встретилась взглядом с одним из них, он отвел глаза и принялся рассматривать свои туфли.