Похищенные часы счастья
Шрифт:
Она взглянула на склоненное лицо Гюга и крепко стиснула руки.
— Около недели, — проговорила она задумчиво, пристально глядя на него, и заметила, что лицо его при этом даже не дрогнуло.
— Хорошо, — пробормотал он. Он поднял голову и передал ей стопку белья. — За это время я успею снять квартиру.
Она встала и подошла к комоду, слезы жгли ей глаза.
Недельный срок казался ей вечностью: своими словами она хотела испытать его, но он вполне спокойно принял предстоящую разлуку. Он даже не попросил сказать точнее, когда она думает приехать.
— Значит, до нашей встречи пройдет дней десять-одиннадцать,
— Прекрасно. Значит решено, — отозвался Гюг. — Да, кстати, раз мы заговорили о времени, пора уже вызывать машину.
Прихрамывая, он вышел из комнаты. Ди слышала, как он тихонько насвистывал, ожидая у телефона, пока ответит станция.
Она на цыпочках подошла к чемодану и опустилась перед ним на колени.
В одном углу были сложены шелковые носки Гюга. Ди взяла одну пару, вспомнила, как она чинила их, а Гюг сидел рядом и дразнил ее тем, что она не умеет штопать. Сейчас эта недавняя картина стояла перед ее глазами и причиняла ей жестокую боль. Ди снова увидела себя сидящей в саду, рядом с Гюгом, увидела цветы, трепещущие от легкого ветерка, который поднимается обычно при заходе солнца. На Гюге в тот день был белый фланелевый костюм. Фигура его красиво вырисовывалась на фоне темных, слегка колышащихся листьев. Он смеялся над ее усилиями вдеть нитку в ушко иголки, над ее стараниями аккуратно натянуть носок на свою руку, над ее озабоченным лицом. Затем неожиданно схватил ее в объятия и покрыл всю горячими поцелуями. Она крепко прижала носки к своей груди, словно пытаясь унять рвущиеся из нее рыдания.
Гюг возвращался в комнату, она услышала его шаги, положила носки на место и вскочила.
— Все кончено, — промолвила она тихо, когда он вошел в комнату.
— Что за трагическое изречение, — попробовал он пошутить, но лицо его тоже было печально.
Он подошел в Ди и крепко обнял ее. Она дрожала от рыданий, которые не в состоянии была сдерживать дольше.
— Никогда уже не будет того, что было, — прошептала она и увидела, как при этих словах лицо Гюга болезненно дрогнуло. Ди не хотела делать ему упреков — она знала, что ими нельзя удержать любовь. Она взглянула на него сквозь мокрые от слез ресницы.
— Это вырвалось у меня нечаянно, — сказала она, запинаясь.
Вдали прозвучал рожок автомобиля. Лицо Гюга прояснилось.
— Я знаю, что ты не думаешь этого, дорогая, — проговорил он торопливо. — Это тяжелое испытание для нас обоих, очень трудное для нас обоих время. Я понимаю, что тебе нелегко примириться с необходимостью моего отъезда. И мне мучительно больно оставлять тебя здесь одну. Но ведь мы расстаемся на очень короткое время. Мы все равно не могли бы вечно оставаться на этой вилле.
Всем своим существом Ди жаждала задать ему вопрос, который губы ее не решались произнести: «Почему не могли бы?»
— Рано или поздно, моя любимая, — продолжал Гюг, — нам пришлось бы подумать о будущем. Приезд Гаррона разрешил этот вопрос за нас. Вот и все.
Старый Пиестро, запыхавшись, поднимался по лестнице.
— Автомобиль подан, — доложил он.
Он схватил один чемодан Гюга и поднял его на плечо, другой взял в руку и вышел из комнаты.
Испуганные глаза Ди, казалось, уже сейчас видели опустевшую комнату. Она уже заранее
Гюг нетерпеливо искал свои перчатки. Он успел переодеться в серый дорожный костюм. Казалось, что необходимость двигаться чудодейственным образом исцелила его ногу.
— Мне будет казаться странным снова очутиться в городе, — сказал он, не оборачиваясь.
«Он чувствует себя почти счастливым, что уезжает», — подумала с горечью Ди.
Она молча смотрела на него, не в силах произнести слово или сделать движение.
Стоя перед зеркалом, он завязывал галстук; Ди так часто наблюдала его за этим занятием, так любила смотреть на поворот его головы, на отражение его лица в старинном венецианском зеркале.
Спускались сумерки. Под деревьями залегли густые тени. Небо было покрыто лиловатыми облаками, густые тучи на западе снова предвещали непогоду. Подавленное раздражение, которое нередко испытывают люди в минуту расставания, охватило Гюга. Ему неприятна была сама необходимость произносить слова прощания, не терпелось поскорее покончить с этим, оставить все это позади. Он наклонился к Диане и обнял ее.
— Не грусти, малютка! Через неделю ты приедешь ко мне.
— Через неделю? — повторила Ди дрожащим голосом.
— Разве ты не хочешь поцеловать меня на прощание? — спросил Гюг.
Внезапно она крепко прижалась к нему и подняла лицо, страдальческое выражение которого потрясло Гюга.
— Ты никогда не изменишь мне, никогда не перестанешь любить меня? Поклянись мне в этом!..
Гюг вдруг остро почувствовал, как нужен ей, почувствовал всю ее муку. Он встал перед ней на колени.
— Клянусь тебе! — воскликнул он, горячо целуя ее в губы.
Гаррон уже ждал Гюга. Он заранее занял места в вагоне-ресторане и, когда поезд стал плавно отходить от перрона, приказал налить в бокалы шампанское.
Гаррон поднял свой бокал.
— Я пью за ваш успех, дорогой друг, — сказал он, улыбаясь. — За ваше будущее!
Поезд быстро несся. Гюг наклонился вперед, с увлечением слушая Гаррона, развивавшего перед ним теорию мирового обогащения.
Грохот при прохождении поезда по мосту едва дошел до сознания Гюга. Он взглянул в окно и узнал крошечную станцию, мимо которой проносился поезд. Он обещал Ди выглянуть из окна, когда они будут подъезжать к этому мосту, и махнуть ей платком. Но сейчас было уже слишком поздно. Он густо покраснел от досады за свою оплошность. Нить мыслей Гаррона ускользнула от него. Ему внезапно мучительно захотелось увидеть Диану, только сейчас он вполне осознал, что оставил ее совсем одну. От волнения у него пересохло во рту. Ощущение неотвратимой потери охватило Гюга.
Гаррон потрепал его по плечу.
— Дело вот в чем, — сказал он, наклонившись вперед и пристально глядя на Гюга, — если Великобритания останется в стороне, чего можем мы ожидать для нее впоследствии?
Гюг заставлял себя слушать и отвечать Гаррону, стараясь отбросить все личные мысли и желания. Это ему удалось. Через час, возвращаясь с Гарроном в свое купе, он был всецело поглощен мыслями о предстоящей работе.
А в эту минуту на расстоянии многих миль за стенами маленькой виллы Диана стояла на коленях у открытого окна.