Похищенный. Катриона (илл. И. Ильинского)
Шрифт:
Я отвечал готовностью. Сердце мое стеснила тревога, во рту пересохло, в глазах потемнело. Мысль, что многочисленный неприятель скоро ворвется в каюту, повергала меня в трепет. Море, плещущее за бортом, куда в скором времени, не успеет еще заняться рассвет, выбросят мое охладелое тело, пронеслось невольно перед моим мысленным взором.
— А каковы силы неприятеля, интересно узнать? — спросил Алан.
Я подсчитал, но в голове у меня была такая сумятица, что пришлось пересчитать еще два раза.
— Пятнадцать человек,— наконец проговорил я.
Алан присвистнул.
—
Я сказал, что стрелок я и вправду скверный.
— Браво! Достойный ответ! — вскричал он в восторге от моего чистосердечия.— Немногие из храбрецов решились бы на такое признание.
— Однако, сэр, позади нас еще одна дверь, они могут ее выломать.
— Верно. Эту дверь ты возьмешь на себя. Как только зарядишь пистолеты, полезай на эту койку — оттуда лучше приглядывать за окном. А начнут ломиться в дверь — стреляй без промедления. Что ж, сударь, пора вам набираться солдатского опыта. Что ты еще должен оборонять?
— Люк. Но право, мистер Стюарт, надо иметь глаза на затылке, чтобы не выпускать из виду и люк и дверь. Если я повернусь лицом к двери, то не замечу, как они полезут в люк.
— Верно, но уши-то у тебя для чего?
— И вправду! — воскликнул я.— Я услышу, как разобьется стекло.
— Ты не лишен некоторой сообразительности,— мрачно сказал Алан.
Глава 10
ОСАДА ШКИПЕРСКОЙ КАЮТЫ
Между тем время мирных бесед кончилось. На палубе долго ждали моего возвращения и, не дождавшись, решили проверить, в чем дело. Не успел Алан договорить, как в открытых дверях показался шкипер.
— Стоять! Ни с места! — крикнул Алан и направил на него острие шпаги.
Шкипер остановился, но не дрогнул, не отпрянул назад.
— Обнаженная шпага? — усмехнулся он.— Странный ответ на гостеприимство.
— Знаете ли вы, кто перед вами?! — вскричал Алан.— Я потомок королей! У меня королевское имя. На моем гербе — дуб. Видите эту шпагу? Она отправила на тот свет столько вигов, сколько вам по пальцам не пересчитать. Зовите шайку ваших приспешников, сударь, и нападайте. Чем скорее начнется дело, тем скорее вы почувствуете вкус моего стального клинка.
Шкипер ничего не сказал Алану, но зловеще взглянул поверх его плеча на меня.
— Я припомню тебе это, Дэвид,— проговорил он сквозь зубы, и от его голоса у меня по спине пробежала дрожь.
С этими словами он удалился.
— А теперь,— сказал мне Алан,— гляди в оба, держись, сейчас начнется.
Он вынул из ножен кинжал и оставил его в левой руке на случай, если его противникам удастся проскочить под поднятой шпагой. С тяжелым сердцем я влез на койку, прихватив заряженные пистолеты, и растворил окно. Из окна видно было лишь небольшую часть палубы, но для наблюдения этого
Боялся ли я? Не знаю, как выразить мое тогдашнее чувство. Сердце мое билось, точно у птицы, мелкою, учащенною дрожью, перед глазами все плыло, мутнело, меркло; я протирал глаза, но снова все на миг затемнялось. Была ль у меня надежда? Да нет, никакой, лишь мрак отчаяния и лютое ожесточение на весь белый свет — чувство, одушевлявшее меня желанием продать свою жизнь как можно дороже. Помню, я попытался молиться, но страшный сумбур, мельтешение мыслей, что обыкновенно бывает при стремительном беге,— все это рассеивало и поглощало слова молитвы. Нет, одного я хотел, одного жаждал, чтобы дело началось поскорее и поскорее уж кончилось.
И оно началось — я едва опомнился. Топот, рев толпы, а затем воинственный крик Алана, звон стали и чей-то надсадный вопль — вопль раненого. Я обернулся и увидел в дверях мистера Шуэна, скрестившего свой клинок со шпагой Алана.
— Это он убил юнгу! — воскликнул я.
— Назад! К окну! — прокричал Алан, и не успел я оборотиться, как его клинок пронзил помощника шкипера.
Настало время и моим действиям. Едва я повернулся к окну, как мимо с топотом пробежало пятеро, таща запасной рей, чтобы таранить дверь. Никогда прежде не доводилось мне держать пистолета, стрелял я раз или два из ружья, но чтобы стрелять в человека... Я и помыслить о том не мог. Однако рассуждать было нечего: теперь или никогда. Они уже были у двери, рядом, раскачивали рей.
— A-а, получайте! — вскричал я и выстрелил через окно в самую гущу нападавших.
Как видно, пуля не прошла мимо: один застонал, попятился; остальные пришли в замешательство. Не успели они опомниться, как я снова выстрелил — пуля прожужжала над их головами, а после третьего выстрела, хотя я и промахнулся, матросы бросили рей и обратились в бегство.
Я обернулся и окинул взглядом каюту. Все заволокло пороховым дымом, в ушах моих звенело от грохота выстрелов. Но Алан стоял как и прежде; шпага его была в крови, а сам он был так преисполнен торжества победы и застыл в такой гордой позе, что походил на изваяние триумфатора. Перед ним на четвереньках медленно оседал мистер Шуэн; изо рта у него хлестала кровь, бледное лицо искажено было судорогой. Тут его подхватили и выволокли из каюты за ноги. Вероятно, в эту минуту он испустил дух.
— Принимайте вашего вига! — воскликнул Алан и, обернувшись ко мне, осведомился о моих победах.
Я сказал, что кого-то ранил, похоже, шкипера.
— А я уложил двоих. Нет, мало еще крови. Вот увидишь, они снова повалят. К окну, Дэвид. Пока это только глоток вина перед трапезой.
Я вернулся на свое место, перезарядил три пистолета и стал дожидаться.
Наши враги находились поблизости. Они стояли на палубе, с жаром споря о чем-то. Средь плеска волн я расслышал несколько слов.