Похититель душ 2
Шрифт:
– Так приятно, Грейм. Заставишь меня кончить снова?
– Сколько пожелаешь, Рия. Если будет недостаточно, мы всегда можем позвать псов Миноры. Хочешь, чтобы все твои отверстия получали удовольствие, огненная распутница?
– Да. Я хочу, – яростно насаживаясь на член Грейма, кричит в экстазе Иса.
Моя Иса, девочка, которую я нес на руках в Нейтральных землях, которая говорила, что любит меня.
И мое сердце покрывается льдом, умирает, затихает, погружаясь в молчание. Я никогда не боялся смерти, но оказалось, что есть кое-что похуже. Мои заледеневшие от дыхания губы сжимаются, и то, что следует дальше, уже
Я наблюдаю, как Иса отдается сразу нескольким мужчинам, получая от процесса невероятное удовольствие, как охваченное похотью, ее лицо светлеет в момент оргазма, как она умоляет своих любовников не останавливаться и не щадить ее тело, и кроме ненависти и испепеляющей ярости, испытываю только одно желание – отомстить, безжалостно и изощренно. Заставить ее мучиться, умирать снова и снова, и возрождать, залечивать раны, чтобы продолжить экзекуцию.
– Достаточно, Кэлон? – голос Саха врывается в мое сознание, и портал гаснет, скрывая от меня происходящую в спальне темного мага вакханалию похоти. Стоны совокупляющихся и звуки столкновения их влажных, липких от пота, смазки и спермы тел, затихают. – Ее ты так долго скрывал от меня? Ради нее ослушался меня? Своего Бога.
«Мне нужны их души, их воля, Кэлон.»
Заверши свое предназначение.
Яви мое могущество жалкому миру Ори.»
Двигательные способности восстанавливаются, и я чувствую внутри себя только ледяную пустоту и мрачное предвкушение жестокого возмездия, и жажду крови.
– Ты позволишь мне наказать рию. Прежде, чем я отдам ее тебе? – спрашиваю я, поворачивая голову и глядя в глаза Радона, из которых на меня смотрит сама тьма. Сах, овладевший душой и телом моего отца, улыбается.
– Узнаю лучшего из своих жрецов. Я дам тебе такую возможность. Мне спешить некуда. Слушай меня, служи мне.
– Но почему я, Великий Сах? – меня охватывает благоговение и в тоже время невероятный всплеск энергии пронизывает мое тело, циркулируя внутри, заставляя руны под кожей сливаться в древние слова заклинаний.
– Только я знаю, кто ты, – голос пронзает мою голову острой болью, вскрывая сокровенные знания, утраченные по его воле. – А теперь задай мне правильный вопрос, Кэлон.
– Кто я?
– А ты еще не понял, мальчик? – оглушительный смех поднимает ветер и в одно мгновение гасит все факелы в зале. Озираясь в кромешной темноте, я наталкиваюсь на одну из колонн, подпирающую высокий свод. Один за другим загораются подсвечники вокруг алтаря Саха, и постепенно неровное потрескивающее пламя переходит на факелы, установленные в стенах, освещая зал серебристым огнем.
Черный пепел осыпается на мои волосы и плечи, покрывая каменный пол грязным ковром.
Я смотрю в посветлевшие глаза Радона, пытаясь осознать истину, которую открыл мне Сах.
– Это правда? – спрашиваю я. И черный жрец, которого я долгие тысячелетия считал своим отцом, медленно кивает.
Часть вторая
Глава 1
Мой отец был главой пятого Пересечения, до тех пор, пока они с мамой не сбежали, чтобы защитить меня от Миноры, когда поняли, что жрица охотится за избранницей Богов. С тех времен пролетели тысячелетия, а для меня и вовсе две жизни, но я до сих пор помню
– Мой маленький феникс, – ласково шепчет папа, щелкая меня по носу, прежде чем взять на руки и закружить по небольшой, но уютной, пропахнувшей мамиными пирогами с вишней, комнате, в деревянном доме посреди забытой Ори поляны. – Ты опять пыталась убежать за жар-птицей, Мандиса?
– Мне показалось, что она зовет меня, папочка, – грустно бурчу себе под нос я, надувая губы. – Пап, почему мы живем здесь совсем одни?
– Мандиса, Элиос ждут трудные времена. Никто не знает, когда они придут, но я устал от того, что другие главы полагаются на предсказания Богов, не желая брать все в свои руки. А, впрочем, ты еще слишком маленькая, для того, чтобы я тебе говорил об этом. Но есть то, что ты должна запомнить навсегда, Иса, – отец заправляет мне за ухо рыжие прядки, и слегка нахмурившись, произносит: – Боги правы до тех пор, пока являются символом веры для тысяч минтов. Но что если символом веры станет обычная маленькая девочка с огненно-красной птицей на плече? Так интереснее, феникс, не так ли? – улыбается отец, ободряюще мне подмигивая.
– Я уже взрослая для твоих сказок, пап. Я всю жизнь проживу здесь? Одна, без друзей? – упавшим голосом хнычу я, проигнорировав попытку отца отвлечь меня от этого разговора.
– Нет, милая. Я все улажу, дай мне время. И никогда не убегай, Мандиса. В любом из Пересечений, нас ждет опасность. Ты должна понять меня, феникс. Я не могу рисковать. Тобой, мамой и тем, что в тебе спрятано.
– Но что во мне спрятано? – хватаюсь за живот, наощупь проверяя, не спрятано ли там что-то, помимо двух вишневых пирожков, съеденных за завтраком.
– Некая сила, Мандиса. Спящая и древняя сила, которая может причинить много зла, если окажется не в тех руках… однажды, она может вспыхнуть внутри тебя, но я надеюсь, что этого никогда не случится.
– Но почему?
– Потому что она дана тебе для защиты, Мандиса. Это твой щит, и он всегда будет с тобой.
– Как и ты, папочка? – мне трудно понять, о чем говорит отец, сжимая в сильных ладонях мои крохотные пальчики, но я все равно внимаю каждому его слову.
– И я, Мандиса. Всегда буду рядом, – обещает отец, мягко прикасаясь губами к моему лбу.
Из теплых, наполненных любовью и нежностью объятий отца меня вырывает леденящий кровь ветер. Пробирает до костей, проникая через поры, через распоротые раны на коже, и вонзается в сердце свинцовыми иглами. Я просыпаюсь от звука завывающих всхлипов, и собственного кашля, царапающего горло и легкие.
Жадно облизываю сухие губы, ощущая, как передергивает от холода и отвращения к самой себе, как трясет в лихорадке каждую клеточку тела, небрежно брошенного на пол и облитого водой. Я плохо помню, как здесь оказалась, но точно помню девушек в белых одеяниях, что вылили на меня несколько ведер прохладной воды, и оставили здесь, у небольшого камина, в котором беспрерывно потрескивает пламя.