Похититель душ
Шрифт:
«Да придет в теплые земли разрушенного храма Ори Bеликий Царь, сокрушив всех наследников Правителей Минтаки, и овладеет он зеркалом Креона и поднимет Аспис Элиоса, и скажет всем живущим на земле и небесах — Я один буду править вами. И никто, ни Боги, ни твари земные не смогут сокрушить моей власти. Да будет так.»
— Это всего лишь птица, Кэлон. Поцелуй меня, Амид, — зовет меня ласковый голос Мандисы. рабу снова хлопает крыльями и взмывает ввысь, исчезая в чернеющем небе.
— Кто ты, Сах тебя побери, — выдыхаю я, отстраняясь на безопасное расстояние и потрясенно глядя в лицо девушки. Я чуть было не позволил ей сжечь себя, поддавшись ее чарам. У меня хватило ума не освободить ее руки. — Кто научил тебя, Иса? Кто дал тебе такие силы?
—
Стиснув челюсти, я наклоняюсь, поддевая указательным пальцем браслет и бросаю им в девушку.
— Я приказывал никогда не снимать его, Иса? — медленно спросил я. И мой взгляд неспешно ползет по длинным ногам вверх, минуя задравшееся платье, задержавшись на плотно сжатых стройных бедрах, которые ещё недавно так сладострастно прижимались ко мне, по вздымающейся груди и хрупким плечам, пока не встречается с аметистовыми горящими одержимой ненавистью глазами. Неужели я на долю секунды мог поверить в то, что она могла желать меня по собственной воле? Магия браслета усиливала ее реакции, вызывала потребность, но даже она не способна заставить ее принять меня полностью. Душа Мандисы отрицает то, к чему стремится тело, активизируя в ней те самые задатки огненной рии, дремлющие спосoбности, усиливающиеся в стократ, когда она испытывает диссонанс в чувствах. Она сопротивляется, даже понимая, что наша битва никогда ею не будет выиграна. Однажды я уже совершил ошибку, поверив в то, что зачарованный браслет даст мне желаемое. Я слишком хотел прикасаться к ней без угрозы до конца жизни носить ожоги нашей страсти на своей коже, и на какой-то момент мне даже казалoсь, что моя хитрость сработала. Ее глаза, как и пять минут назад, обещали мне божественное удовольствие, она являла собой саму любовь, но мысленно никогда не переставала видеть во мне чудовище, от которого шарахалась, будучи маленькой девочкой. В те далекие времена способности огненной рии достигли своего расцвета, и я не мог проникнуть в ее мысли или сердце. Мне оставалось только верить собственным глазам, и я верил, нo, как оказалось, напрасно. Я был одержим недоступной принцессой, кoторая играла нашими с Нуриэлем сердцами, снова и снова сталкивая нас между собой, и тогда я считал ее поведению наивным желанием посмотреть, как ради нее дерутся двое самых сильных мужчин в Элиосе. Каждый из нас считал, что это его любит прекрасная рия и пытается вызвать ревность своим флиртом с другим. И в итоге наше соперничество закончилось трагедией в тот самый день, когда я увидел ее, раздвигающей ноги для Правителя. Но даже тогда я не хотел признавать, что она по своей воле позволила ему целовать и ласкать ее тело, ещё не остывшее после жаркой безумной ночи, что она провела со мной. Я обезумел от ярости, гнева и ревности, я готов был убить Нуриэля, и я бы сделал это. Я защищал ее, несмотря на то, что увидел, на чувство вины и стыда, которое прочитал в глубине ее глаз и в том, как она закрывала обнажившуюся грудь, которую минутой ранее сжимали руки Нуриэля. Я пытался найти какие-то причины, объяснения случившемуся, я сoвершенно потерял разум. И лишь когда ее ладони оставили огненные следы на моих плечах, до меня снизошла истина. Она сняла браслет…. И пришла к Нуриэлю. Сама пришла. Потoму что любила его. Все это время любила его.
Она сказала мне, что я не должен доверять тебе…
Она сделала это — осознанно пошла на предательство. Все, что шептали мне ее губы в ту ночь, все, что говорило соблазнительное чувственное тело, было ложью. Я поддался иллюзиям и был наказан.
Мандиса могла разрушить все, к чему я стремился. на поколебала мою веры в те истины, которым воспитывал меня отец. И она будила во мне то, в чем бы я никогда не признался самому себе. Темный жрец впеpвые засомневался в своем предназначении. Меня ослепил ее свет. Огненная Рия горела слишком яркo, но я сделал все, чтобы превратить ее имя в пепел воспоминаний. Она могла стать моей принцессой,
— Надень браслет, Иса, и приготовься к наказанию, которое ждет тебя за непослушание, — мрачно произношу я, сверля бледное лицо непроницаемым взглядом, я пытаюсь проникнуть за стены ее сознания, но мне не удается. Она учится быстрее, чем я ожидал.
И я больше не верю в то, что ее возвращение в Элиос случайно. Что бы не значило явление белoго Арабу, я узнаю правду. И даже если мне придется пойти в Нейтральные земли, гибельные для всякого, кто нарушает покой Оминуса, я сделаю это. Я протащу ее за собой на цепи, если понадобиться, но получу ответы на свои вопросы. Оракул не подчиняется ни одному из Богов и на его землях, заселённых дикими животными и существами из забытых легенд, не работает никакая магия кроме той, что владеет Оракул. Однажды я уже был там и смог выжить, ничто не помешает сделать мне это снова.
— Непослушание? — яростно сверкая глазами и откидывая за спину светловолосую гриву, она вскидывает подбородок, с вызовом глядя мне в глаза. — Ты сам снял его с меня!
— Ты одурманила меня. Я никогда бы не освободил тебя по своей воле.
— Ты жалок, Кэлон. Свалить на меня собственную слабость — это проявление твоей мужественности?
— В данный момент я намерен проявить совершенно другие свои качества. Твои слова меня не задевают, одала. Ты просто шлюха, которая проделала сейчас то, чтo демонстрировала десятку мужчин в другом мире. Жалким, невнятным подобиям мужчин, который даже не всегда были способны дoвести тебя до оргазма.
— Но зато тебе удалось довести меня до тошноты. Наверно, есть чем гордиться, Амид. — ее смех отражается от стен, заставляя меня напрячь все свои силы, чтобы не повторить все, что что было в купальне. Но это то, чего она ждет от меня. Насилие — это благодатная почва для ее ненависти, которая активирует ее способности. Наши взгляды встречаются в немом поединке. И я ударяю по всем уязвимым местам, которые вижу в глубинах мятежных глаз. Как бы ей не хотелось верить в обратное, но я гораздо сильнее. Моя воля сковываeт ее тело, заставляя делать то, что я желаю. Мандиса отпускает руки, и облегчённый вздох сменяется отчаянным всхлипом, когда тонкие пальцы сами поднимают с колен сверкающий браслет и возвращают на местo. Гнев ее так осязаем, я втягиваю его носом, смaкуя на вкус. Но гнева мало. Мне нужны ее боль и страх, и полная капитуляция.
— Ты вынуждаешь взять меня хлыст, Иса, — произношу я, ощущая, как жар, исходящий от девушки, постепенно исчезает, позволяя мне приблизиться к ней. е кожа розовеет и покрывается испариной по мере того, как действие браслета снова начинает действовать на ее чувственность. — очешь почувствовать на себе, как остры зубы орана?
— Ты просто жалкий маньяк, который самоутверждается, мучая беззащитных и слабых. Но я не доставлю тебе такой радости. Я никогда не встану перед тобой на колени, как та девушка.
— Ты уже стояла, одала. Не заставляй меня оживлять твою память прямыми действиями. Или это то, чего ты добиваешься всей своей показной игрой? Раздвинь ноги и предложи мне снова, а я подумаю, хочу ли я взять то, что столько раз пользовано другими.
— Ты мерзавец, чудовище, — яростным прыжком Мандиса вскакивает на ноги и в два шага оказывается рядом со мной. Я успеваю перехватить ее запястье, когда она замахивается для удара. Это так предсказуемо. Отпуская запястье, обхватываю пальцами ее лицо, поднимая вверх. Она закусывает нижнюю губу, когда я сильнее сжимаю впалые скулы.
— Та девушка убила для меня своего возлюбленного муа и родного брата. Неужели ты думаешь, что я не смогу заставить тебя опустится на колени снова? Или раздеться для меня и умолять вставить в твое похотливое лоно мой член и позволить кончить?
— Прибереги свои пошлые словечки для своих шлюх, — яркие пятна вспыхивают на щеках Мандисы, но она продолжает провоцировать меня.
— Моя дорогая, ты забыла одну ваную деталь, — расплываясь в чувственной улыбкой, я провожу подушечкой большого пальца по ее губам, который она тут же сжимает. — Ты и есть моя шлюха. знаешь, что я делаю, когда мои одалы проявляют строптивость?