Похититель душ
Шрифт:
Я не замечала его внешней — грубоватой, жестокой и холодной красоты, которая меня наоборот отталкивала…но я всегда видела в нем силу, ставшей для меня магнитом.
Она затягивала меня, эта бездна. Манящая тьма, в которую хочется окунуться…попробовать на вкус. Покрыть губы грехом, глядя в глаза этому змею-искусителю. Но он не замечал меня. Долгие годы. И чем упорнее Кэлон обходил меня стороной, тем сильнее росла моя привязанность, моя одержимость и мое желание…узнать его.
В десять лет глазами ребенка, я смотрела на него, как на Небожителя, как на существо, которым можно
Как бы я не старалась не думать о Кэлоне, эффект был обратный: не было ни секунды, чтобы он не посещал мои мысли. Сколько раз, я смотрела, как жрец Правителя исчезает в спальне в сопровождении десятка своих красавиц-одал? Сколько раз эта картина разбивала мое сердце и рвала душу в клочья?
Но я никогда не хотела быть среди них…я желала быть единственной девушкой, которая заходит в двери его спальни. Спит на его кровати, прижимается к нему во сне, когда он может снять маску война, темного жреца и человека, на плечах которого лежит часть ответственности за судьбу целого арода.
И я делала это — спала на его кровати, пробираясь украдкой через один из тайных лазов, о котором наверняка знал и Кэлон.
Я хотела узнать, каково это — чувствовать его всей кожей. Забиралась на кровать самого опасного человека в Элиосе, укрываясь одеялом или шкурой орана. Я пробиралась только в его личную спальню, где он никогда е спал с одалами, и дышала воздухом, который вдыхал он. Все было пропитано Кэлоном, его силой, властью, могуществом и тьмой, действующей на меня пленительно — я чувствовала жар в своих венах, растущую силу в рукаx. Подобие кайфа, который хочется вкушать снова и снова…мне никогда не надоедало.
Я трогала вещи, к которым каждый день прикасались руки Кэлона. Прижималась телом, облачённом в токое бельё к простыням, на которых лежал он, хватаясь пальцами за резное изголовье кровати, я смотрела в потолок и мечтала видеть прямо над собой его лицо. Чтобы могла дотянуться губами и языком, прижаться бедрами, обхватив ногами, ощутить всей душой, принадлежать, быть ПОД ним, ЗА ним и только с ним… Умирая от одилирии, охватывающей каждую клетку тела, я прикасалась к себе, нудаясь в его руках, горячих словах и обещаниях.
Самое жуткое, что об этом даже вспоминать не стыдно. Это было невероятно, чувственно, прекрасно…ласкать себя, краснея и тяжело дыша, представляя, как он врывается в спальню и видит…видит, как я готова для него. Видеть, как рушится его стена и показное равнодушие. Как без лишних слов он накрывает меня собой, не разбираясь, какого черта я делаю в его кровати, и наполняет одним сильным толчком. Я нуждалась в нем, как огненная рия нуждается в вере Элейн, но знала, что не могу к нему прикоснуться, не причинив боли…
Многие сочтут меня глупой и наивной дурочкой. Любая
И когда-нибудь я узнаю причину подобной одержимости, но сейчас я сама не могу ответить, почему я растворилась в своих мечтах о «темном рыцаре». Наверное, в этом и суть одержимости — нет объяснений и нет ответов и причин. Это данность. Это то, что сильнее плоти, души и разума.
И все же я не думала, что Кэлон однажды обнаружит меня в своей спальне. Я всегда проделывала это, когда он далеко уезжал за пределы замка. Но он нашел.
Мои мечты превратились в пепел, когда он прошипел: убирайся. Лучше бы ударил. Кэлон говорил мне это слово бесчисленное количество раз, словно само мое присутствие причиняло ему боль. И толькo теперь я мoгу понять, почему: Боги прокляли нас, наложив внегласный запрет. Сама судьба мне указывала на то, что я обязана быть с Нуром. Все эти годы детства я думала, что Кэлон равнодушен ко мне, но правда была в том, что он чувствовал себя уязвимым рядом со мной. И как воин, не ведающий страха, он не мог позволить себе даже смотреть на девушку, чье присутствие обжигает его кожу.
Последним колом в мое сердце стала та сцена, которую я увидела в одном из садов замка. Сначала я не поняла, кто на этот раз его «жертва»… Осколки разбитого сердца расцарапали грудную клетку, когда наблюдала за тем, как Кэлон толкается в тело этой отвратительной женщины, которая причинила мне столько боли и разрушила мою семью.
Иса, убирайся!
И снова воспоминания уносят меня в детство, проведенное во владениях Миноры. Я не вижу четкую картинку, пока не вижу. Bсе, что я помню, это раскаленное до бела железо, как она прижимает его к моей коже, выкорчевывая на моем прежнем теле кровавые Стигматы. Кем надо быть, чтобы вытворять подобное?
Темные жрецы черпают силы из разных источников. Способ Миноры — один из самых жестоких и бесчеловечных. Она питается женской красотой, забирает у отправленных к ней рабынь молодость, опустошая их досуха.
И Кэлон, это отвратительное чудовище, трахал ее. Ту, что должна исчезнуть с лица Элиоса, ту, что в тот момент дарила ему самое низкое из удовольствий…пустой, животный секс, лишенный эмоций… Это даже не капля того, что могла бы подарить ему я. И я хотела кричать ему об этом, но получила только:
Иса, убирайся.
И сейчас, вспоминая и переживая все это заново, я ощущаю, как меня ломает изнутри, как надрыв в душе разрастается до катастрофических размеров. Моя личность, земная личность лoмается, стирается с лица Bселенной, и это больно.
Пройдет ещё совсем немного времени, и я в красках, до мельчайших деталей вспомню прошлое, которые связывает меня и Минору. Одно ее имя вызывает во мне невероятный ужас. Я не хочу видеть это: как росла в доме темной жрицы. И это детство было куда более жуткое, чем то, что подарила мне земная жизнь. Дни в приюте — настоящий праздник в сравнении с тем, что я перенесла у Миноры. потом меня у нее отняли…