Похититель душ
Шрифт:
— Ты должен был поверить мне, Правитель, — произносит Иса, когда между ней и Нуриэлем остается несколько шагов. Птица, взмахнув тяжелыми крыльями взмывает вверх, исчезая за сводами храма.
Народ Элиоса наблюдает за происходящим с потрясением, но хранить молчание потомки минтов больше не способны. Тут и там я слышу возбуждённые, радостные и гневные выкрики.
— Принцесса вернулась.
— Жрец сказал ее имя. Мандиса.
— Луч света указал на нее.
—
— Настал кoнец власти Саха.
— Пророчество сбылось. Мандиса вернулась, чтобы спасти нас.
— Ее выбрал Великий Ори.
Нуриэль смотрит мне в глаза с нескрываемым гневом.
— Что все это значит, Кэлон! — яростно спрашивает он, опуская руку на рукоять меча у него на поясе в угрожающем недвусмысленном жесте. Неужели он думает, что способен пoвергнуть меня обычной сталью? — Ты не убил ее, — произносит он прежде, чем успевают подумать. Иса удивленно вскидывает голову, глядя в лицо Правителя. Народ свирепеет, образуя плотное кольцо вокруг нас троих, с каждой новой секундой сoкращая диаметр.
— Они хотели убить избранницу Богов. ВЫ слышали? Смерть посланникам Саха! — выкрикнул кто-то сoвсем близко, и остальные подхватили, скандируя призыв к расправе. Нас могут разворовать на части в считанные минуты. Сах, что натворил Нуриэль, пока меня не было? Что могло привести людей к такой отчаянному состоянию, к такой дикой ярости?
Мандиса делает еще один шаг вперед и кладет руку на локоть Правителя Элиоса.
— Иса, — предостерегающе рычу я, ощущая, как чернота внутри меня расправляет тяжелые крылья, готовясь к очередному удару. Я протягиваю руку, чтобы схватить ее запястье, но она резко отстраняется. И, развернувшись, быстрым движением снимает браслет со своей руки, бросая мне под ноги. Звон золотого украшения по грубой брусчатке ажется оглушительным для нас обоих. Он звучит как набат по тому, что никогда больше не вернется.
— Ты пожалеешь об этом! Я заставлю тебя надеть его снова, — свирепо обещаю я, делая шаг вперед, но отступаю, когда Иса предостерегающе вытягивает руку. И даже воздух плавится между нами. Она встает плечом к плечу с Нуриэлем, глядя мне в глаза с уверенностью, которой я раньше не видел в ней. И я должен признать, что вижу сейчас перед собой совершенно другую Мандису и, несмотря на жгучую ярость, я не могу не ощущать восхищение, глядя на ее гордую осанку, полную достоинства и осознания своего могущества.
— Я могла быть твоей Королевой, Кэлон, но тебе всегда была нужна рабыня, — с горечью произносит она. Лучше бы ненависть, чем сожаление. Презирай меня, Иса, сыпли обвинениям, мсти так, как ты умеешь, но не смей жалеть меня.
— Ты ещё можешь, Иса. — сквозь зубы говорю я, сатанея от раздирающей внутренности гнева. Она снова этo сделала — швырнула браслет мне под ноги.
— Ты наглядно показал, чего хочешь от меня, Кэлон, — с болью в голосе произносит Мандиса и, вздернув подбородок, обвела взглядом требующее кровопролития сборище жителей Элиоса.
— Я — принцесса Мандиса, — громко обратилась она к людям, которые мгновенно замолчали. — Я вернулась из Нейтральных Земель, овеянных снами Оминуса. Оракул показал мне мое предназначение.
Я слышал ее голос, как и сотни тысяч людей, собравшихся перед священным храмом Богов, и не мог поверить, что передо мной та самая девчонка, которая не так давно свалилась в водопад, цепляясь за меня, как за единственного спасителя. Неужели это были мы?
«НЕ отпускай, не отпускай меня больше».
Нам стоило остаться там, Мандиса, чтобы однажды сойти с ума и забыть собственные имена. Но даже этот исход был бы лучше, чем то, что нас ждет сейчас.
Благословенная тишина застыла над всем — над Элиосом и Креоном, и над бесконечным простором мирового океана. И только голос Мандисы проносился над планетой Иас, он растекался, словно журчащая pека по всем потаенным закоулкам этого мира. Во всех Семи Пересечениях, в ледяных землях Креона, и даже в обители Оминуса услышали голос избранницы Ори.
— Жители Элиоса, вы требуете казни. Но Правители Минтаки никогда не поощряли насилия. И мы тое не станем устраивать кровавую расправу, не выслушав обвиняемых, — заканчивает она свое обращение.
— Требуем честного суда над жрецом и Правителем! — снова начал кричать народ. — Казнь для посланников Саха. Смерть всем темным жрецам!
Мандиса поднимает вверх руки, призывая к вниманию, и толпа снова ее слушает.
— Суд состоится завтра. Все главы Пересечений будут присутствовать и выносить приговор после того, как мы позволим высказаться каждому желающему, — объявляет Иса. — Но я хочу сказать, что те, кто оступится от веры в Саха, те, кто примет Светлого Ори в своё сердце, будут помилованы. Остальные будут отправлены в изгнание в Креон. Это мое слово. И я даю его, чтобы избежать кровопролития и войн.
— Ты думаешь, я позволю тебе судить меня? — насмешливо спрашиваю я, обращаясь к Мандисе.
— Тебя буду судить не я, Кэлон. А народ Элиоса. — произносит она, бесстрастно отвечая мне горящим неистовым гневом взглядом, и поворачивается к Нуриэлю. — И тебя тоже, Нур. Если ты не виновен, то тебе нечего бояться.
— Я виновен только в том, что поверил Кэлону, когда он сказал, что убил тебя, Иса! — яростно отвечает ей Нуриэль. Вытянув правую руку с раскрытoй ладонью, я ударяю в Правителя мощной энергетической волной своей ярости, и он отлетает на несколько метров назад, ударяясь спиной о ступени храма.
— Без моей поддержки ты бы давно подох, как любой из этих жалких людишек, которые думают, что могут что-то решать, — рычу я, надвигаясь на взирающего на меня Нуриэля. — Ты получал не меньшее удовольствие, развлекаясь с нашими жертвами перед тем, как отправить их в объятия Саха.
— Но это ты держал кинжал, ты убивал их. Не я! Это твои чары, жрец. Я бы никогда не сделал того, за что мне придется заплатить жизнью. Но в отличие от тебя я готов принять волю своего народа, — поднимаясь на ноги, яростно произносит Нуриэль. Я бросаюcь к нему, на этот раз собираясь придушить собственными руками. Никакой магии, я хочу почувствовать, как его душа пройдет сквозь меня, прежде чем покинуть Элиос навсегда.