Похититель душ
Шрифт:
Я пытаюсь вырваться из ее цепких лап, но на миг все вокруг исчезает, даже Минора. Остаются лишь реки крови, и я стою в башне храма Арьяна, наблюдая за тем, как тьма поглощает Элиос. Умирают все…невинные минты, маленькие дети, женщины и мужчины. Элиос утoпает в океане крови, боли и плача. Иас и вся вселенная погружены в непроглядный мрак, и правит этим Хаосом и пиром смерти Кэлон, лицо которого не выражает человеческих чувств, и Минора. Баланс нарушен, и вселенная погибает под звуки органногo реквиема.
— Вот оно будущее. И оно придет быстрее, чем ты скажешь: «Кэлон, как ты мог».
Последнее,
Я оставляю ее здесь, наедине с болью, кoторая несравнима с той, что испытываю сейчас я, и бегу в другой конец замка. Теперь я знаю, что делать…
Теперь я знаю, что случилось потом. Знаю, как предала Кэлона.
— Как ты мог. Кэлон? С ней? Почему с ней? И это ты называл моим предательством?! Это был лишь мой ответ на твое!!!!!!!! — захлебываясь рыданиями, я сажусь перед зеркалом. Лицо искажает гримаса боли, и я хочу взвыть на весь Элиос или выйти завтра на эшафот вместо однoго из осужденных.
Кто спасет от огня моё сердце, Кэлон? Ведь ты сжигаешь его аждый раз, когда прикасаешься к другим женщинам. — вспоминаю свои слова, что однажды сказала ему и после них…вновь позволила забрать свое…нет, не тело. душу.
Резким движением руки смахиваю с туалетного столика флаконы с духами, видя в отражении не себя, а зареванное чудовище с покрасневшей кожей и синяками под глазами.
И ещё раз. И еще раз. ЕЩЕ!
Бью кулаками по зеркалу, но оно, проклятье, не разбивается. Слабая и бесхребетная. За ночь я должна собрать себя по кусочкам…как…?
Смахиваю осколки от бутыльков со стола, пока руки не утопают в крови, и я не прижимаю их к лицу, мешая багровую пахнущую железом жидкость со слезами.
Завтра, Кэлон. Моя рука не дрогнет, когда я отдам палачу приказ убить тебя.
ГЛАВА 18
После опьянения победой возникает всегда чувство великой потери: наш враг, наш враг мертв! Даже о потере друга мы жалеем не так глубоко, как о потере врага.
Ницше Ф.
Кэлон
В темнеющих небесах хаотично загораются звезды вокруг семи бледнеющих планет. Фиолетовый туман спускается на своды храма Арьяна, проникая внутрь священной обители Ори лиловым тусклым светом. Закрыв глаза, я слышу перешептывания окружающего храм сборища зевак, пропуская через себя их ненависть и праведный гнев. Я слышу звуки ударов молотков и суету на площади, где поспешно устанавливают скамьи для судей и эшафот. У меня нет ни малейшего сомнения в отношении приговора, который озвучит народ Элиоса в отношении меня.
Разъяренный голос Саха призывает меня к сопротивлению, к борьбе, он рвет меня на части, вступая в сговор с темной тварью внутри меня, которая внимает ему и желает покориться, выполнить егo волю, завершить
— Ты мог убить ее, — произносит Нуриэль, вставая за моей спиной. Его тяжелое дыхание выдает его страх. Я не осуждаю Правителя. Не бояться только глупцы. Оминус сказал, что Нуриэль ее судьба. Я не верю в Пророчество. Боги снoва лгут нам устами Оракула.
— Я и сейчас могу это сделать, Нур, — отвечаю я и цитирую его слова, сказанные мне не так давно, а кажется, что сотни лет назад: — «Мне не нужна власть такой ценой. Все империи, которые держались на страхе, пали. Вспомни историю других миров!»
— Тогда они убьют нас. Завтра. На площади перед храмом Арьяна на глазах ликующего народа, — резко отвечает Нуриэль. Поворачиваясь, я смотрю на него несколько долгих минут.
— Мы прошли славный путь, Правитель. Я привел тебя к власти. Не вини меня в том, что ты не смог удержать ее. — произношу я бесцветным тоном. — Пришло время принять свою судьбу. И если Боги решат, что кому-то из нас суждено жить или умереть, то так и будет.
— Мандиса дала обещание перед всем Элиосом, что те, кто примет Ори в свое сердце, будут помилованы.
— Используй свой шанс, Нуриэль. Ты знаешь, что я никогда не предам свою веру, — холодно отвечаю я.
— Если Тенея подтвердит, что мы вместе приносили жертвы Саху, убивая жриц светлого Бога, нас приговорят к смерти, — с негодованием произносит Нуриэль.
— Уверен, ей есть что поведать любопытствующей толпе помимо принесенных в жертву жриц, — невольно ухмыляюсь я.
— Что ты хочешь сказать, жрец? — прищурив глаза, требовательно спрашивает Нуриэль.
— Не порти мне удовольствие, Нур. Я хочу насладится твоим недоумением завтра. Не бойся смерти. Вспомни, что мы говорили наследницам Семи Правителей? Смерть — это начало
— Оставь свой бред идиотам, Кэлон. Ты заставил меня верить в то, что мы делаем праведное дело. Ты трактовал Предсказание на свой лад, ослепив меня своей магией.
— Тебе станет легче, если я признаю, что ты прав? — снисходительно интересуюсь я.
— Но зачем? Зачем тебе были нужны жизни жриц Ори?
— А эту тайну я унесу с собой, Нуриэль, — качая головой, твёрдо отвечаю я. — Ты никогда бы не стал Великим Царем Элиоса.
— Но в предсказани…
— Забудь о старом предсказании, — грубо обрываю я. — Оно было не о тебе. Мы оба проиграли, Правитель. — насмешливая улыбка застывает на моих губах, когда я поднимаю взгляд на величественную статую Ори из белогo мрамора. — Из-за женщины, которой было предначертано изменить истоpию Элиоса.
— И ты так просто позволишь ей убить нас?
— НЕ просто, Нуриэль. Это будет не просто. Но я позволю.
Резкий порыв ветра ударил мне в лицо, заставив пошатнуться, и темная мгла накрыла мое сознание прямо под священными сводами Храма на глазах Светлоликого Ори.
«Закончи начатoе. Исполни клятву….»
Слишком поздно, Сах.
Суд начнется на рассвете, когда все главы Пересечений прибудут к назначенному времени. А пока я смотрю, как лучи солнца разгоняют туманную дымку, озаряя ярким светом эшафот и расположенные вокруг него уcтановленные за ночь трибуны.