Похититель сердец

Дьюки Кер

— Что?

— В то время она была беременна и уехала с его ребенком. Вся эта дрянь, которую они несут, их гребаная праведная чушь о Боге, и от него залетает замужняя женщина, а затем он увозит ее от других детей, чтобы сделать ее своей гребаной женой на острове, полном сектантов, — говорит Колт, меряя шагами пол.

— Джудит? — задыхаясь, произношу я и непроизвольно обхватываю себя рукой. — Джудит — мать Илая. Джудит — ваша мать?

Такое чувство, будто чья-то рука сжимает мне горло.

— Ты его знаешь? —

спрашивает Кэш, и на его лбу появляется морщинка.

— Конечно, она знает. Это ведь крошечный, сука, остров! — рявкает Колт.

— Илай он…

У меня становится сухо во рту, в голове стучит. Здесь так жарко.

— Он что? — спрашивает Колт.

— Он мой…

— Твой что? — цедят они оба.

— Мне нужна вода. Мне очень жарко и…

— Черт, она сейчас грохнется в обморок, — говорит один из них.

Меня обхватывают чьи-то руки, цитрусовые и дождевая вода. Колт. Меня подводят к дивану, Кэш наклоняется, снимает крышку с бутылки с водой и подносит ее к моим губам. Я отпиваю глоток восхитительного нектара.

— У вас здесь что, нет кондиционера? Это абсурд, — возмущается Колт.

— Это, блядь, хранилище. Все, что здесь есть, бесценно. Я не могу установить тут легкодоступные вентиляционные отверстия.

— Да ладно тебе. Давай подышим свежим воздухом, — Колт проводит рукой по моей спине, наклоняя меня вперед.

— Я в порядке, я просто…

Чернота.

Я прихожу в себя в машине, меня обдувает свежий воздух из вентиляционного отверстия, расположенного в салоне автомобиля. Вот это да.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает сидящий рядом со мной Кэш.

Колт впереди ведет машину.

— Что произошло?

— Ты перегрелась… или не справилась с чувствами. Возможно, сочетание того и другого, — успокаивает меня Кэш.

— Извините, — говорю я, мотая головой, чтобы разогнать туман.

— Тебе не нужно извиняться. Твоя сестра тоже часто так делала, — улыбается он и, протянув руку, трогает мою голову. — Уже попрохладнее.

— Она часто теряла сознание?

— Нет, — усмехается Кэш. — Много извинялась.

— Ты любил ее?

У меня в груди зарождается боль, которая всегда сопровождает мысли о Кларе. Я чувствую, что Колт смотрит на нас через зеркало, расположенное над передним стеклом машины.

— Я был ею ослеплен — это более подходящее слово, но это переросло бы в любовь, если бы нам дали шанс.

Слезы обжигают мне глаза, стекая по щекам. Мне хотелось, чтобы ее любили, обожали, чтобы она чувствовала все эти бабочки и мурашки, которые, по ее словам, ты ощущаешь, когда тебя целует тот самый мужчина.

— Мы на месте, — хмыкает Колт.

— Где это «на месте»? — говорю я, глядя в тонированные

окна.

— У моего дома. Мне нравится жить немного… скромнее, чем моему брату.

Первым выходит Колт и открывает мою дверь. Я беру его протянутую руку, от прилива энергии по моему телу проносится волна возбуждения, и я задерживаю дыхание.

— Ты в порядке? — спрашивает он, приподняв бровь.

Почему это так привлекательно?

— Я в порядке.

По моей шее и щекам растекается тепло.

Я обращаю свое внимание на здание квадратной формы. Почти все его стены состоят из огромных окон, в которых отражаются наши силуэты. Это прекрасно. У нас на острове все дома сделаны из дерева, которое разбухает и изнашивается от воздействия океанской соли, а маленькие, покосившиеся окна тугие и пропускают минимум света.

— Пошли, — командует Кэш и подводит нас к огромной стеклянной двери, открывающейся в просторный коридор.

Белоснежные стены украшены множеством картин. Нам не разрешалось иметь у себя картины и произведения искусства, только если мы создавали их сами.

Кэш жестом показывает мне следовать за ними. Наши шаги эхом разносятся по дому. Выложенный плиткой пол и простые белые стены придают помещению ощущение стерильности. Это почти как оказаться в гигантской версии ванной комнаты Колта. Мы входим в жилое пространство. Повсюду глянцевые полы, в которых я вижу свое отражение. Все белое — диван, полы, стены, декор. Этот дом не такой уютный, как замок Колта, но, я полагаю, на него приятно смотреть.

— Чувствуйте себя как дома, — Кэш жестом указывает на жилое пространство — массивный диван, расположенный в центре почти идеального квадрата.

— Почему мы приехали сюда, а не вернулись к тебе домой? — спрашиваю я Колта, который улыбается мне, и от этого у меня сжимается сердце.

— Потому что наш отец обычно заезжает к Колту, когда ему заблагорассудится, — отвечает за него Кэш.

— Когда-то это был его дом, — пожимает плечами Колт, затем снимает пиджак и закатывает рукава рубашки.

От этого зрелища у меня пульсирует между ног. Обе его руки покрывают татуировки. Колт теребит запонки своими длинными массивными пальцами, у него на предплечьях вздуваются вены.

Мне снова жарко.

Я перегрелась.

— Мона, ты хорошо себя чувствуешь? Ты как будто не в себе, — с неподдельным беспокойством в голосе спрашивает Колт.

О Боже.

— Думаю, я проголодалась, — вру я.

Я постоянно вру. Если все, что проповедует отец, правда, то у меня билет в один конец в преисподнюю.

— Проголодалась? — удивленно хмыкает Колт. — Это никак не может быть из-за еды. За завтраком ты съела столько, что хватило бы на неделю.

— Ты что, сейчас пристыдил меня едой? — спрашиваю я, протискиваясь мимо него к вазе с фруктами. Бананы — идеально.