Похитители грез
Шрифт:
— Моя мама впервые узнала, что она экстрасенс, когда увидела будущее во сне, — не унималась Блу. — Во сне, Ронан. Было непохоже, чтобы она пожертвовала козу на заднем дворе, чтобы так было. Она не старалась видеть будущее. Это не что-то, чем она стала, это то, кто она есть. Я могла бы столь же легко заявить, что ты зло, потому что ты можешь забирать вещи из снов.
Ронан произнес:
— Да, могла бы.
Гэнси еще больше нахмурился. Он снова открыл рот и закрыл его.
Блу не могла оставить это так. Она сказала:
— И даже если это может помочь тебе понять
Он пожал плечами так же пренебрежительно, как Кавински.
— Неа.
— Почему ты такой консервативный…
— Джейн, — громко сказал Гэнси. Забывчив! Он направил взгляд на нее, выглядя при этом настолько величественно, насколько мог, лежа на спине в оранжево-желтой рубашке поло. — Ронан.
Ронан возразил:
— Я совершенно, на хрен, цивилизованный.
— Ты средневековый, — ответил Гэнси. — Многократные исследования показали, что ясновидение приходится на область науки, а не магии.
Ох. Осведомлен.
— Да ладно, чувак, — отмахнулся Ронан.
Гэнси сел.
— Сам ты «да ладно, чувак». Мы все здесь знаем, что Энергетический пузырь может изгибать время. Ты сам каким-то образом умудрился написать на той скале в Энергетическом пузыре раньше, чем кто-либо из нас туда попал. Время — не прямая линия. Это круг, восьмерка или даже чертова пружина. Если ты в это можешь поверить, то я не понимаю, почему ты не можешь поверить, что кто-то способен подсмотреть что-нибудь дальше по этой пружине.
Ронан уставился на него.
Этот взгляд. Блу показалось, что Ронан Личн сделал бы что угодно для Гэнси.
«Возможно, я тоже», — подумала она. Ей было невозможно понять, как ему удавалось произвести такой эффект в этой рубашке-поло.
— Плевать! — сказал Ронан. Что означало, он пойдет. Гэнси взглянул на Блу.
— Счастлива, Джейн?
Блу произнесла:
— Плевать.
Что означало, она счастлива.
Мора и Персефона работали, но Блу удалось загнать в угол Кайлу в телефонной/швейной/кошачей комнате. Если у нее не могло быть всех троих, то Кайла была той, которая нужна в любом случае. Кайла была традиционной ясновидящей, как и две другие, но вдобавок она обладала странным даром — психометрией. Когда она касалась объекта, она могла часто почувствовать, откуда он, что думал его хозяин, когда его использовал, и что с ним будет в конце. Так как они, казалось, имели дело с чем-то, что было и людьми, и объектами одновременно, талант Кайлы был очень кстати.
Стоя в дверном проеме с Ронаном и Гэнси, Блу сказала:
— Нам нужен твой совет.
— Уверена, что нужен, — ответила Кайла не самым теплым тоном. Она использовала один из тех томный, выразительных голосов, который всегда казался больше подходящим для черно-белого кино. — Задавайте свой вопрос.
Гэнси вежливо поинтересовался:
— А вы уверены, что можете думать таким образом?
— Если сомневаетесь во мне, — рявкнула Кайла, — не вижу причины, почему вы здесь.
В защиту Гэнси нужно уточнить, что Кайла расположилась вверх ногами. Она была великолепно подвешена к потолку телефонной/швейной/кошачей комнаты. Единственной
Гэнси отвел взгляд. Он прошептал Блу на ухо:
— Это такой ритуал?
Блу допускала, что в этом было что-то немного магическое. Несмотря на то, что зеленая, обклеенная обоями в полоску, комната была заполнена множеством случайных предметов, было сложно отвести взгляд от медленно вращающейся фигуры Кайлы. Казалось невозможным, что длинный шелк выдержит ее вес. В данный момент она была повернута лицом в угол, а спиной к ним. Ее туника отклонилась, показывая много темно-коричневой кожи, розовую полоску бюстгальтера и четыре маленьких вытатуированных койота, бегущих по ее спине.
Блу, держа коробку-паззл в руке, прошептала ему назад:
— Это висячая йога. — А громче она произнесла: — Кайла, это о Ронане.
Кайла приняла другую позу, обернув шелк вокруг другого бедра.
— Напомни, который из них он? Симпатичненький?
Блу и Гэнси обменялись взглядами. Взгляд Блу говорил: «Извини, извини меня». А взгляд Гэнси спрашивал: «Это я симпатичненький?»
Кайла продолжала вращаться почти неощутимо. Становилось все более очевидно, когда она повернулась, что она не была самой худой женщиной на планете, но на животе у нее были ого-го какие мышцы.
— Футболка кока-кола?
Она имела в виду Адама. Он был одет в красную футболку кока-кола на первом гадании и теперь (уже навсегда) определялся по ней.
Ронан тихо прорычал:
— Змея.
Как только он произнес это слово, вращения Кайлы прекратились. Они долгое мгновение пялились друг на друга, он — снизу вверх, она — сверху вниз. Чейнсо на плече Ронана повернула голову, чтобы получше рассмотреть. Ронан сейчас не вызывал к себе никакого особенного сочувствия: красивый рот изогнулся в кривую линию, жуткая тату выползла из-под ворота его черной футболки, а ворон прижалась к его бритой голове. Сложно было вспоминать того Ронана, который приложил к своей щеке крошечную мышь в Барнс.
Кайла, висящая вверх тормашками, пыталась делать совершенно не заинтересованный вид, но по изогнутым бровям было очевидно, что ей ужасно интересно.
— Вижу, — наконец, сказала она. — Какого рода совет тебе нужен, змея?
— Мои сны, — ответил Ронан.
Теперь пренебрежительность бровей Кайлы соответствовала и её губам. Она позволила себе снова откружиться подальше от них.
— Для интерпретации снов вам нужна Персефона. Всего хорошего.
— Они тебя заинтересуют, — сказал Ронан.
Кайла хихикнула и вытянула ногу.
Блу издала звук раздражения. Сделав два больших шага через всю комнату, она прижала коробку-паззл к голой щеке Кайлы.
Кайла перестала вращаться.
Она медленно перевернула себя. Это телодвижение было таким же элегантным, как балетное па, неисполненный танец лебедя. Она произнесла:
— Почему ты не сказал?
Ронан ответил:
— Сказал.
Она сморщила сливовые губы.
— Кое-что ты должен обо мне знать, змея. Я никому не верю.