Похмелье. Головокружительная охота за лекарством от болезни, в которой виноваты мы сами
Шрифт:
Прежде чем уйти от Мамбо Мари, я задал ей последний, невероятно глупый вопрос:
– Я слышал, что жрецы вуду пытались снять похмелье и переместить его в другого человека. Вы о таком слыхали?
– Ну и чушь! – ответила она и замахала руками, так что ее косички снова распустились. – Но ведь это так похоже на людей, верно? Они заливают в себя всякую дрянь, пока однажды не завязывают. Так или иначе, рано или поздно, но завязать придется каждому.
Во имя любви к похмелью
Что-то вроде заключения
У похмелья есть свои плюсы. Что бы ни говорили некоторые исследователи, нет сомнений, что зачастую оно служит веской причиной не напиваться в стельку. Конечно,
В некотором смысле похмелье схоже с нашей способностью испытывать боль. Мы знаем, хотя бы в теории, что так устроена наша сигнальная система: если мы во сне сунем ногу в костер, мы ее вытащим скорее, чем нас охватит пламя. Но когда ты во власти ужасного похмелья, эта пытка кажется излишне жестокой, и примириться с ней сложно – неужели действительно должно быть настолько плохо? И почему оно должно длиться так чертовски долго, даже если предупреждение давно уже услышано?
Однако с точки зрения эволюции наша неизменная – возможно, даже нарастающая – подверженность похмелью имеет смысл. Конечно, умеренные возлияния способны объединить разнородные группы, повысить уровень рождаемости, победить некоторые заболевания, породить новые связи, новые идеи и направления искусства и вообще приумножить удовольствие от жизни. Но невоздержанность может привести к прямо противоположному: люди будут умирать на улицах, дети перестанут рождаться, а основы общественного устройства обратятся в руины.
Похоже, тот факт, что похмелье известно почти каждому, позволяет хотя бы в перспективе достичь золотой середины между человеком пьющим и непьющим. А что значит боль одной особи, если речь идет о выживаемости вида? Это также объясняет, почему мы так сопротивляемся – с каким-то врожденным, казалось бы, лишенным логики упорством – самой идее простого лекарства от похмелья. Я пришел к этой мысли, не столько изучая истории, читая диковинный набор книг, беседуя с докторами, философами, психологами и кучей других людей, сколько опираясь на собственный опыт.
Отыскав противоядие, я принимал его снова и снова – и заодно окинул долгим, мутным взглядом результаты, к которым может быстро привести необузданное употребление алкоголя, лишенное очевидных физических последствий. Мое падение было эффектным и стремительным: из верхних слоев атмосферы на каменистую землю, от всемогущего существа к слюнявому чудищу. Я выяснил, что стоит только устранить самые сильные физические симптомы похмелья и оставить менее явные (изнуренность, вялость, тревогу, пустоту и депрессию), как вы окажетесь в параллельной вселенной, полной страхов и проблем, о существовании которых вы и не подозревали, ваша печень будет усеяна шрамами, а жизнь – полна преград.
Я все еще продолжаю совершенствовать свой рецепт: добавляю магний и различные метилированные формы витаминов группы В, узнаю больше про NAD, – но теперь у меня нет уверенности, что это к лучшему. Существуют и более простые причины продолжать испытывать похмелье.
Недавно я ужинал со знакомой писательницей. Довольно быстро разговор зашел о похмелье. Вместо того чтобы жаловаться, как остальные, она сосредоточилась на неожиданных преимуществах, почти дословно вторя рассуждениям доктора Ричарда Стивенса об утренних субботних репетициях в Ливерпуле. Однако пример, который привела моя очень профессиональная и талантливая коллега, касался более тонкого искусства записи приветствия на автоответчик: «В этом что-то есть. Мой голос более расслабленный и небрежный, и сообщение получается более непринужденным, типа „Приве-е-е-е-е-ет, вы позвонили Саре. Вы сами знаете, что и как делать дальше…“. Мне нравится, как я звучу с похмелья. То есть, конечно,
176
«Парадокс выбора. Как мы выбираем, и почему „больше“ значит „меньше“» (англ. The Paradox of Choice – Why More Is Less) – книга американского психолога Барри Шварца, вышедшая в 2004 году.
Как пишет издание Business Insider UK, в лондонской компании Dice, продающей билеты на музыкальные события через собственное приложение, недавно ввели «похмельный отгул»: теперь их сотрудники могут без проблем пропустить работу, если накануне припозднились на концерте. Как говорит руководитель Dice Фил Хатчен: «Мы доверяем друг другу и хотим, что люди ничего не скрывали… Не нужно притворяться, будто внезапно заболели». Возможно, они и правы: так можно не только избавиться от утренних промахов на рабочем месте, но и выманивать похмелье из тени, даже приветствовать его. Звучит неплохо, по крайней мере для некоторых профессий. С другой стороны, вспомните агентов секретной службы, которые охраняли Кеннеди. В конце концов, что хуже: быть там или не быть? Плохо сражаться за правое дело или наблюдать за происходящим по телевизору в отеле, беспомощно кусая локти из-за того, что взял «похмельный отгул»?
У меня нет ответа на этот вопрос, как, впрочем, и на другие вопросы, возникшие за все эти годы. Похмелье – это хорошо или плохо? Его губительное влияние на нас – это эволюционная необходимость или просто атавизм, бессмысленное наказание? Существует ли веская причина, по которой мы подделываем все эти ноу-хау, даже если сворачиваем борьбу, заворачиваем в бар, а потом нас выворачивает рядом с кроватью? Или, может, просто глубоко внутри мы не паримся из-за болезни до тех пор, пока она нас не настигнет?
Может, всепоглощающее похмелье, которое овладевает нами всего на день, связано с нашими самыми потаенными страхами и является чем-то вроде психологической прививки от неизбежных немощи, гибели и тьмы, откуда нет возврата, подготовкой к смерти посерьезнее, чем секс или сон. Кто его знает? Но я верю, что похмелье – маленькими, но твердыми шагами – может привести к большим преобразованиям.
Совсем недавно в моей родной Канаде национальные новости подарили нам такой заголовок, просто образец человеколюбия: «С легкой руки похмельного посетителя закусочная в Альберте поднялась на ноги». Дело было так.
Мужчина по имени Колин Росс шатался по улицам Летбриджа, Альберта, как все мы иногда шатаемся наутро после бурной ночи, – без определенной цели, но все же приглядывая подходящее местечко. Он набрел на закусочную в дальнем углу парковки, рядом с закусочной Tim Hortons. Раньше там находился офис турагентства, но теперь над дверью висела вывеска Whitbie’s Fish and Chips, и Росс шагнул внутрь.
Он заказал палтус и картофель фри. Когда блюдо принесли, над золотистыми кусочками поднимался пар. И тут случилось чудо. Как пишет Дэниэлль Нерман на сайте CBC [177] , «Росс поглощал еду, и его похмелье отступало. Как только в голове прояснилось, он понял, что в закусочной больше никого нет».
177
Канадская телерадиовещательная корпорация. – Прим. пер.