Похмельный синдром
Шрифт:
– Не догадываетесь, кому именно?
– Думаю, каким-то чиновникам. Они наверняка хотели прибрать предприятие к рукам, чтобы качать валюту. А Костя мешал.
– Константину Семеновичу угрожали? – Китаец выпустил струю дыма в потолок, но он был таким высоким, что, не достигнув его, сизое облачко стало медленно расползаться и слоиться в воздухе между первым и вторым этажом, пока окончательно не растворилось в фиолетовом отблеске стен.
– Не знаю. Вам лучше узнать об этом у Игоря Георгиевича, – ответила Элла Юрьевна.
– Что вы можете сказать о нем?
– Преданный человек, профессионал, – коротко
– А домой вам случайно не звонили с угрозами?
– Нет, не было, – отрицательно покачала головой Элла Юрьевна.
– Ваш муж, полагаю, владел контрольным пакетом акций?
– Нет, у него было тридцать два процента. Совет директоров избрал его на пост руководителя. – Снежина затушила сигарету и тут же взялась за другую.
– А сколько человек в совете директоров?
– Четыре, не считая Кости.
– Что это за люди? – решил уточнить Китаец.
– С этим вам лучше обратиться к Игорю.
– Понял. Если допустить, что те, кто был заинтересован в смерти Константина Семеновича, планировали действовать относительно легально, значит, они должны были заручиться поддержкой лиц из совета директоров. Иначе…
– Их могли либо подкупить, – предположила Элла Юрьевна, – либо запугать и заставить работать на себя.
– Значит, нужно ждать не просто нового назначения, а назначения какого-то незнакомого субъекта, за которого проголосует большинство, то есть три голоса из пяти или четырех. Если же большинства нет, я имею в виду согласия большинства по этому вопросу, тогда со стороны тайной силы, скорее всего, кого-то из высоких чиновников, в ближайшее время следует ожидать марш-броска. То есть, я хочу сказать, смерть вашего мужа – не последнее дело этих мерзавцев. Его ведь и убили, чтобы обеспечить себе контроль над «Тарасовазотом».
– Думаю, вы правы. Я хочу продать акции завода. Жизнь близких, видите ли, дороже. Это игра не по правилам. Конечно, жаль, что все так вышло. Может быть, другая на моем месте вступила бы в поединок… Но у меня сын! Я не могу так рисковать, да и не надеюсь, что в случае, если ввяжусь в эту неравную борьбу, смогу отстоять детище моего мужа. Как бы я его ни любила, – с горечью добавила Элла Юрьевна.
– Это, вне всякого сомнения, ваше право. Но, думаю, что до того времени, как будет назначена продажа акций, я смогу что-нибудь сделать.
Элла Юрьевна недоверчиво посмотрела на Китайца.
– Я хотел бы и мог бы попросить вас не объявлять пока о продаже акций, или объявить о вашем желании, но не с тем, чтобы незамедлительно расстаться с ними, а чтобы посмотреть, узнать, кто будет вести с вами переговоры. Понятно, что будет задействован посредник, и, может быть, даже не один… Но через посредника мы могли бы выйти на того, кто за всем этим стоит. У меня есть предположение, что убийство вашего мужа, так же, как и Романа Сергеевича Бондаренко, – Китаец бросил короткий взгляд на Юлю, – дело рук людей из окружения губернатора.
– Но как тогда вы планируете разоблачить этих шишек? – воскликнула Элла Юрьевна.
– Это моя забота, – усмехнулся Китаец, – я отчитаюсь за каждый заплаченный вами доллар, – пошутил он.
– Меня интересует не то, как вы отработаете каждый доллар, – одернула его Элла Юрьевна, – а конечный результат. Просто разоблачение, в качестве
– Для этого мне понадобятся неоспоримые доказательства, – резюмировал Танин, – и потому припомните, пожалуйста, не говорил ли вам ваш муж о неких документах, компрометирующих этих, как вы выразились, шишек. Ведь в случае с Бондаренко речь шла именно о каких-то бумагах. Я вот думаю, – Китаец снова закурил, – ваш муж и Бондаренко были друзьями и деловыми партнерами, это многое значит. Посему, полагаю, Константин Сергеевич должен был знать о разоблачительных документах и о том, где они хранятся. Бондаренко просто не мог не сказать ему об этом. Хотя бы в качестве подстраховки. Вы что-нибудь слышали об этом?
Снежина растерянно пожала плечами.
– Понятно, – разочарованно произнес Китаец, – тогда давайте вместе поразмыслим: бумаги есть, это мы знаем. Где они могут храниться? Ни Юля, ни вы не знаете о месте их хранения. Кому еще могли довериться Роман Степанович и Константин Семенович? Думаю, жена Бондаренко тоже ничего толком не знала об этих документах.
Китаец заметил, как Юля и Элла Юрьевна многозначительно переглянулись.
– В офисном сейфе? Ненадежно. Мало ли кто может туда залезть? В банковском сейфе? Вполне возможно, но почему никто из родственников не знает кода? Кто в случае чего сможет забрать документы и использовать их по назначению? – Китаец задумался.
– И что это нам дает? – скептически пожала плечами Снежина.
– Нужно во что бы то ни стало найти эти проклятые бумаги. Иначе… – интонация Китайца приобрела тревожные нотки.
– Что – иначе? – насторожилась Элла Юрьевна.
– Боюсь, что, если мы их не найдем, трудновато будет что-то доказать. Именно на это и рассчитывают эти люди. Элла Юрьевна, я прошу вас поискать в вещах Константина Семеновича маленький ключик. Может, на связке где-то…
– Хорошо, – неуверенно произнесла Снежина.
– И, если вас не затруднит, расскажите мне о Константине Семеновиче, – попросил Китаец.
Снежина печально улыбнулась.
– Что он любил делать, чем занимался на досуге? Увлекался ли он спортом? Я не знаю толком, можно ли будет извлечь из этого что-то полезное, но…
Снежина коротко рассказала о муже, о его планах, хобби, о том, как слаженно и дружно они жили. Она не поленилась принести альбом с фотографиями. Вот Снежин в кабинете, вот – на приеме. Вот он открывает новый цех, вот – на рыбалке. Да не один, а с Бондаренко. А вот более ранние фото. Снежин с маленьким Сашей на руках. Снежин с женой. Красивая пара.
Китаец не спеша пролистал альбом. Поблагодарил.
– Ну что ж, – поднялся он с кресла, – я переговорю с Игорем Георгиевичем и, если буду располагать какой-нибудь дополнительной информацией, позвоню. Спасибо вам, Элла Юрьевна. Позвольте вам выразить свое сочувствие и сказать комплимент: вы держитесь молодцом!
– Спасибо. Но знайте, порой и детективов нанимают лишь для того, чтобы не удариться в слезы, не раскиснуть окончательно, а пустить всю эту жуткую энергию слез и проклятий в нужное русло, – грустно усмехнулась Снежина, – чтобы почувствовать, что и ты можешь еще что-то сделать для покойного. Хотя бы наказать виновников его смерти.