Поход на Москву

Восемнадцатый том серии «Белое движение в России» посвящен действиям Вооруженных сил на Юге России с конца июня по начало ноября 1919 года – от издания главнокомандующим ВСЮР А.И. Деникиным «Московской директивы» до начала их отхода осенью 1919

К началу лета 1919 года Вооруженные силы на Юге России одержали ряд крупных побед над большевиками на всех фронтах от Днепра до Волги и освободили значительные территории, в том числе города Харьков, Белгород, Царицын. В этих условиях 20 июня 1919 года А.И. Деникиным была в Царицыне издана знаменитая «Московская директива», предписывающая всем оперативным соединениям ВСЮР развернуть решительное наступление, имея непосредственной целью занятие Москвы.

К этому времени Вооруженные силы на Юге России включали ряд оперативных объединений, важнейшими из которых были Добровольческая, Донская и Кавказская армии, а также Войска Новороссийской области, Войска Киевской области, Войска Северного Кавказа, Войска Черноморского побережья. В составе ВСЮР также числились с 22 января 1919 года действовавшие отдельно Войска Закаспийской области. Численность ВСЮР заметно выросла, и к 5 июля они насчитывали всего 244 890 человек (в том числе 23 116 в штабах и управлениях и 23 463 в гарнизонах), из которых 16 765 офицеров (в том числе 4140 в штабах и управлениях и 1533 в гарнизонах), 167 625 строевых (в том числе 4098 в штабах и управлениях и 14 834 в гарнизонах), 28 932 вспомогательных (в том числе 6320 в штабах и управлениях и 4926 в гарнизонах) и 31 568 нестроевых (в том числе 8558 в штабах и управлениях и 2170 в гарнизонах) нижних чинов.

В ходе летне-осеннего наступления части ВСЮР взяли Киев, Курск, Воронеж, Орел. На направлении главного удара действовала Добровольческая армия, имевшая в своем составе знаменитые именные полки – Корниловский, Марковский, Дроздовский, Алексеевский, которые в ходе наступления были развернуты в дивизии трехполкового состава. Боевой состав ВСЮР на 5 октября 1919 года насчитывал 107 395 штыков, 46 671 саблю, 5387 саперов, 2813 пулеметов, 601 орудие (434 легких, 15 горных, 69 гаубиц, 74 тяжелых, 9 малокалиберных), 72 самолета, 41 бронепоезд, 34 бронеавтомобиля и 38 танков.

Однако эти сравнительно небольшие силы были растянуты на огромном фронте от Украины до Волги. К тому же к этому времени, когда армии адмирала Колчака откатились далеко на восток, большевики получили возможность подвезти подкрепления и сосредоточить против Добровольческой армии значительные силы, обеспечивавшие им еще более существенное, чем обычно, превосходство в численности и вооружении. В ходе Орловско-Кромского сражения обескровленные части добровольцев были вынуждены начать отход. С началом отступления от Орла произошел коренной перелом в ходе всей Гражданской войны.

В настоящем издании собраны воспоминания о борьбе в рядах ВСЮР с июня по октябрь 1919 года. В разное время они были опубликованы в русской эмигрантской печати. Эти воспоминания (за небольшими исключениями) никогда в России не публиковались.

Содержание тома разбито на 2 раздела. В 1-м разделе (начинающемся воспоминаниями главнокомандующего ВСЮР генерала А.И. Деникина, содержащими общий обзор событий) публикуются воспоминания участников борьбы в составе находившейся на направлении главного удара Добровольческой армии – корниловских, марковских и Дроздовских частей, во 2-м

В большинстве случаев все публикации приводятся полностью (за исключением хорошо известных воспоминаний А.И. Деникина; некоторые сокращения сделаны также в уже публиковавшихся воспоминаниях С. Мамонтова). Авторские примечания помещены (в скобках) в основной текст. Везде сохранялся стиль оригиналов, исправлялись только очевидные ошибки и опечатки. Поскольку во ВСЮР и Русской Армии принят был старый стиль, все даты, кроме особо оговоренных, приводятся по старому стилю. Возможны разночтения в фамилиях участников событий и географических названиях; их правильное написание – в комментариях.

К концу июня армии Юга России, преследуя разбитого противника, вышли на фронт Царицын – Балашов – Белгород – Екатеринослав – Херсон (исключ.), упираясь прочно своими флангами в Волгу и Днепр.

20 июня в городе Царицыне я отдал армиям директиву:

«…Имея конечной целью захват сердца России Москвы, приказываю:

1. Генералу Врангелю3 выйти на фронт Саратов – Ртищево – Балашов, сменить на этих направлениях донские части и продолжать наступление на Пензу, Рузаевку, Арзамас и далее Нижний Новгород, Владимир, Москву. Теперь же направить отряды для связи с Уральской армией и для очищения нижнего плеса Волги.

2. Генералу Сидорину4 правым крылом, до выхода войск генерала Врангеля, продолжать выполнение прежней задачи по выходу на фронт Камышин – Балашов. Остальным частям развивать удар на Москву в направлениях: а) Воронеж, Козлов, Рязань и б) Новый Оскол, Елец, Кашира.

3. Генералу Май-Маевскому5 наступать на Москву в направлении Курск, Орел, Тула. Для обеспечения с запада выдвинуться на линию Днепра и Десны, заняв Киев и прочие переправы на участке Екатеринослав – Брянск.

4. Генералу Добророльскому6 выйти на Днепр от Александровска до устья, имея в виду в дальнейшем занятие Херсона и Николаева…

6. Черноморскому флоту содействовать выполнению боевых задач… и блокировать порт Одессу…»

Директива 20 июня, получившая в военных кругах наименование «Московской», потом, в дни наших неудач, осуждалась за чрезмерный оптимизм. Да, не закрывая глаза на предстоявшие еще большие трудности, я был тогда оптимистом. И это чувство владело всем Югом – населением и армиями. Это чувство нашло отклик там на севере, за линией фронта, среди масс, придавленных еще большевистским ярмом и с нетерпением, с радостью ждавших избавления. «Кассандры» примолкли тогда. Оптимизм покоился на реальной почве: никогда еще до тех пор советская власть не была в более тяжелом положении и не испытывала большей тревоги.

Директива в стратегическом отношении предусматривала нанесение главного удара в кратчайших к центру направлениях Курском и Воронежском, прикрываясь с запада движением по Днепру и к Десне. В психологическом она ставила ребром перед известной частью колебавшегося казачества вопрос о выходе за пределы казачьих областей. В сознании бойцов она должна была будить стремление к конечной далекой, заветной цели. «Москва» была, конечно, символом. Все мечтали «идти на Москву», и всем давалась эта надежда.