Поход самоубийц

Попов Илья В.

Решив совместить приятное с полезным, они заняли капитанскую каюту, ныне пустующую. За большим столом без проблем уместились все шестеро — за исключением Зверя, что до сих пор был в отключке от ядреной смеси грога и каких-то дурманных трав, которой напоил его Тео — и поначалу совет их проходил под мерный звук шкрябающих о миски ложек. Лишь только Архан так и не притронулся к своей порции, ограничившись стаканом воды.

— Итак, — выдохнул Спайк, отставив пустую тарелку, — как я полагаю, Санарит нам больше не светит?

— Увы, — ответил Ленс, что, хмурясь,

склонился над картой. — По первоначальному плану мы должны были взять там коней, доехать до небольшого городка на западе Тэлля и встретиться с проводником из местных, который провел бы нас сквозь Хворь прямо до стен Исслейма. Как вы сами понимаете, в нашем текущем положении вряд ли хоть один порт Тэлля встретит нас, радостно размахивая флажками.

— Мы можем оставить корабль в паре лиг до берега и догрести на шлюпках, — предложил Морган.

— Хорошая идея, — кивнул Спайк. — Главное, чтоб те придурки сверху не решили отомстить за своего капитана и не начали палить по нам из пушек, едва мы покинем корабль.

— Впрочем, я готов рассмотреть и другие варианты, — поспешно сказал Морган, которому явно не улыбало судорожно работать веслами, пока над головой его свистят ядра.

— Что если нам дотянуть до Далмии? — высказалась Птаха, рассматривая карту. — Слышала, в последние годы тамошний правитель не шибко-то жалует тэлльцев из-за их посягательств на далмийские соляные шахты.

— Может сработать. Но мы потеряем как минимум семь суток. И это при хорошем раскладе, — почесал короткую щетину Ленс. — Спайк, нам хватит припасов?

— Вряд ли, — немного подумав, ответил он. — Это корыто не предназначено для долгих плаваний. Тем более без одной мачты. Хотя мы можем избавиться от лишнего груза, если вы понимаете, о чем я. Предлагаю начать с того одноногого зануды.

— А кто будет управлять судном? — остудила его пыл Птаха. — Из нас моряки — как из тебя шпагоглотатель.

За несколько часов, проведенных в горячих спорах, они так и не пришли к соглашению, поэтому решили оставить разговор до завтрашнего утра.

Смеркалось.

Матросы позевывали, лениво перебрасываясь редкими репликами. Архан, как обычно, заперся в своей каюте, Тео направился проведать Зверя, что уже начал приходить в себя, Морган играл с офицерами в кости, попутно травя им байки о собственных похождениях, Спайк, забрав початую бутылку и горсть сухарей, забился в какой-то угол, Птаха же, спустившись в трюм и устроившись меж двух бочек с водой, принялась затачивать Близняшек, как делала всегда, когда не знала, чем себя занять.

— Не помешаю?

Птаха взглянула на Ленса, на миг отвлекшись от своего занятия, и кивнула. Ленс уселся рядышком и, некоторое время пронаблюдав, как сталь бьет о точильный камень, сказал:

— Тебе их подарил отец?

— Да, — ответила Птаха; закончив с Голубкой, она убрала ее в ножны и достала Колибри. — Через месяц после того, как узнал, что я жду Эмили.

— И как он воспринял, что…

— Скоро станет дедом? — не сдержала улыбки Птаха. — Признаться, он долгое время считал все это затянувшейся

шуткой. И поверил мне лишь после того, как увидел мой округлившийся живот. А когда отец взял Эмили на руки… Мне кажется, тогда я впервые в жизни увидела слезы на его глазах, — немного помолчав, она спросила: — Тебе все еще интересно, как я лишилась дочери? Это долгая история.

— По мне видно, что я тороплюсь? — усмехнулся Ленс.

* * *

Шесть лет назад.

Кабак «Улыбка мертвеца». Одно из тех мест, где отдыхали воры, разбойники, лже-калеки, торговцы краденым, путаны, шулера, фальшивомонетчики и контрабандисты.

Словом — весь низший свет Нимлеры, спешащий потратить кровнозаработанные после праведных трудов, покуда на шею не лег пеньковый ворот. Залетные бюргеры редко находили скрытое от чересчур любопытных глаз заведеньице без вывески с вечно заколоченными окнами, а если какому случайному хлыщу и доводилось переступать порог «Улыбки», он скоро уносил ноги, покуда не лишился кошелька, а то и жизни.

Рядом с Птахой приземлился какой-то франт. Одет просто, но со вкусом: черная куртка неплохого кроя, того же цвета штаны, модные туфли, золотой перстень.

— А ты, наверное, та самая Птаха? — спросил он; акцент выдавал в нем уроженца далекого Селина, где, говаривали, солнце шпарило практически круглый год.

— Как однажды сказал мой отец — когда вора начинают узнавать в лицо, ему следует задуматься о карьере пекаря, — сказала Птаха и опрокинула стакан бормотухи, столь крепкой, что из глаз ее невольно брызнули слезы, покуда в желудке разливался жидкий огонь.

— Тебя сложно не узнать — ты, наверное, единственная женщина, которую за весь вечер никто не пытался облапать, — хмыкнул незнакомец.

— Можешь стать первым, — с вызовом произнесла Птаха и жестом попросила хозяина принести добавки.

Буквально несколько часов назад она вместе со Спайком, Рухом и Хохотуньей учила уму-разуму шайку молокососов, которые вздумали орудовать на территории Могильщиков. Так, чепуха, ничего серьезного, несколько недель жидкой пищи из-за выбитой челюсти еще никому не навредили, да и сломанные кости имеют свойство срастаться, пускай и не всегда ровно. Костяшки Птахи еще саднили, кровь бурлила, а душа после четвертой кружки пойла подряд требовала приключений.

Однако в «Улыбке» Птаха была столь известной персоной, что практически каждый отводил глаза, поймав ее тяжелый взгляд. Каждый, но не ее новый знакомый, который смотрел на нее с легкой задумчивостью, будто пытаясь разглядеть что-то, понятное лишь ему. Птаха отчего-то смутилась и разозлилась на саму себя, чувствуя, что краснеет.

— Бел, какие-то проблемы? — выкрикнул Спайк, сидевший на другом конце зала.

Птаха лишь махнула рукой. Спайк, конечно же, и сам прекрасно понимал, что Птаха легко справится с любым заморышем, который надумает к ней пристать, но не мог не выпендриться перед двумя непрестанно хихикающими девицами, что жались к грэллу с двух боков, не забывая подливать вино в бокал.