Поход скорпионов
Шрифт:
Все мы, наверное, полагали, что Эписанф будет долго колебаться в выборе стороны Зеркала. Нам казалось, что выбор между жизнью и смертью стоит такой малости.
Но Эписанф не стал задерживаться ни на мгновение. Он шел так, словно смотрелся в Зеркало каждый день, словно точно знал, какая из сторон правильная. Возможно, хитрый старик и вправду знал какую-то примету? Едва ли. Сейчас не осталось места для неправды – я чувствовал это. Честная игра с судьбой на максимальную ставку.
Эписанф поравнялся с Зеркалом и
Молодого красавца?
Великого героя?
Владельца несметных богатств?
Знатока всех наук, которые только существуют в мире?
Или просто – свой собственный труп? Кому из смертных доводилось видеть в зеркале мертвого себя?
Эписанф стоял – мгновения или века, не могу сказать. Я не смел дышать, не смел надеяться, не смел даже думать ни о чем.
Эписанф отпрянул наконец от Зеркала.
Посмотрел на нас счастливым и одновременно каким-то виноватым взглядом.
Затем закрыл глаза и мешком свалился на пол.
Опередив меня, Гиеагр бросился к нише и вытащил Эписанфа наружу. Не потребовалось много времени, чтобы убедиться, что старик мертв.
Счастливая улыбка при этом не исчезла с его лица.
– Ну… – хрипло сказал я, когда смог оторвать взгляд от лица покойника. – Теперь мы знаем, с какой стороны в Зеркало смотреться не стоит. Что, Глаз – я или ты?
Глаз пожал плечами и зашел в нишу с противоположной стороны. Я невольно усмехнулся, еще так недавно, на окраине Хроквера, Глаз говорил, что вряд ли посмеет посмотреться в Зеркало богов. Пара-тройка камушков с оправы – вот предел его мечтаний.
Как все изменилось! Но и мы изменились. Мы многое перенесли – и теперь рассчитываем на многое. Понятия не имею, что представляет себе Глаз, об исполнении какого сознательного желания мечтает. Но это и неважно. Если верить Эписанфу, Зеркало заглянет ему в самую глубину души и вытащит наружу самые потаенные чаяния.
Вот только… Сильно ли отличаются тайные желания от явных у такого типа, как мой друг? Мешок с деньгами и тяжелый поднос с вином и питьем, который ему приносит фигуристая рабыня. Способен ли Глаз мечтать о большем?
А я? На что способен я? Сколько раз за последние дни я задавал себе этот вопрос, но так и не пришел к какому-либо ответу.
– Бурдюк! – услышал я.
От неожиданности вздрогнув, я огляделся по сторонам. Но губы стоящих рядом со мной и не думали шевелиться. Больше того, я узнал голос… хотя это было невозможно.
– Бурдюк! – Голос позвал еще настойчивей.
Гиеагр и Мильк напряженно смотрели на уже подошедшего к Зеркалу Глаза. Безусловно, они ничего не слышали. Они и не могли слышать.
Судорожно сглотнув, я закрыл глаза. В тот же миг меня словно понесло куда-то, ввинчивая
– Ты винишь меня в своей смерти, Эписанф? – спросил я. Страха не было, было любопытство и легкое удивление.
– Что?.. Ах да… Нет, конечно, нет, Бурдюк. Дело не в этом. Останови Глаза!
– Остановить? Почему? – И любопытство, и удивление заметно выросли в размерах.
– Останови, я не желаю ему смерти! Я смотрел в правильную сторону, понимаешь? В правильную!
– В правильную? Как же так…
– Некогда объяснять! Просто останови!
Я не понял ничего, кроме одного: медлить нельзя. Усилием воли вырвав себя из небытия, за пребывание в котором мне стоило благодарить Тарантула, я увидел Глаза, уже начинавшего поворачиваться к Зеркалу. Хвала Скорпиону, Глаз двигался совсем не так уверенно, как Эписанф минутой ранее. Я успел буквально выдернуть его из ниши.
Едва удержавшись на ногах, Глаз уставился на меня с оторопелым недоумением. Лица Гиеагра и Милька выражали примерно то же самое.
– Что с тобой, Бурдюк? – первым воплотил свои мысли в слова Гиеагр.
Вместо ответа я повернулся к Мильку:
– Помнишь, Мильк, ты говорил о том, что сокровенная мечта похожа на подножие радуги?
Видя, что он не в состоянии сейчас поддерживать беседу – по крайней мере, на столь отвлеченную тему, я торопливо продолжил:
– Ты изо всех сил стараешься его достичь, наплевав на то, что это невозможно. И может быть, именно поэтому ты его наконец достигаешь. О чудо, ты стоишь там, где радуга вырастает из земли. Стоишь… и думаешь, зачем тебе все это было надо?
Повисла пауза, во время которой все, наверное, смотрели на меня как на сумасшедшего. Немое созерцание довольно быстро надоело Гиеагру.
– Ты мелешь всякий вздор вместо того, чтобы ответить на прямой вопрос! – В его голосе сквозило уже не удивление, а злость. – Скажи, зачем ты помешал Глазу?
– Это не та сторона, – ответил я, гадая между тем, как же я буду объяснять то, что не понимаю сам. Почему я поверил на слово мертвому Эписанфу, если не особо доверял ему, пока он был жив?
– Не та? – с явным и вполне понятным мне недоверием переспросил Гиеагр.
Но, похоже, сегодня был вечер неожиданной помощи.
– Бурдюк говорит правду! – чистый и звонкий голос прозвучал из дальнего угла зала.
Разом обернувшись, мы увидели ослепительно красивую женщину в короткой белой тунике. Я никогда раньше не встречал ее. И между тем я очень хорошо ее знал.
– Мне было так скучно одной в заброшенной хижине, – улыбнулась она.
Летопись Милька