Походы Бенедикта Спинозы. Книга 5. Бардазар
Шрифт:
– Как сказать...
– пробормотал Тумберг, привычно теребя усики.
– Если бы решение принимал я, то очень крепко подумал бы... Нет, персонала лагеря это, конечно, не касается, тут все понятно. Но отпустить на свободу триста восемь лиц, приговоренных за совершение особо тяжких преступлений к пожизненному заключению...
– Он отрицательно покачал головой.
– Это такая ответственность, такой риск... Да и как быть с соблюдением законности?
– Двести семьдесят пять лиц, - угрюмо проронил Беня Хипеж.
– Уже двести семьдесят пять. Тут же не курорт... И всякие прочие неблагоприятные обстоятельства
– Да хоть и одного отпустить, тут количество роли не играет, - строго взглянул на него Шерлок.
– Это будет нарушением действующего законодательства, а нарушать действующее законодательство недопустимо.
Беня медленно выпрямился на табурете и подбоченился:
– А теперь, следак, слушай, что я тебе скажу. Лоханку вашу мы обшмонали и дождались, пока с вами не попытались связаться ваши кореша. Оказывается, вы не своим ходом в эту систему приехали, а военные вас притаранили. И когда этот ваш капитан - Кожемяка или как его там?
– начал пальцы веером гнуть, я ему всю ситуацию обрисовал в лучшем виде. Насчет заложников, наших условий и так далее. Он сразу не въехал, начал втирать мульки - мол, сейчас прилетят, разбомбят, освободят... Со мной такое не проходит, меня на шарапа не возьмешь! Прилетай, бомби, освобождай, если ты такой крутой. Детям своим эти сказки рассказывай, а не Бене Хипежу! Меня от подобных наездов на хи-хи пробивает. Так что будете вы тут сидеть, пока у ваших корешей мозги не прояснятся. Потому что я здесь банкую, а не они!
– Беня с победным видом встал с табурета.
– Короче, если что, вините не меня, а своих корешей. Я доходчиво объяснил?
– Вполне, - сухо бросил Шерлок.
– Ну, тогда покедова, не скучайте!
Местный король сделал знак своим подручным и направился к выходу. Те пошли за ним следом, и один из шнырей принялся вынимать факелы из держателей.
– Эй, свет-то оставь, братан!
– попросил Дасаль.
Хипеж обернулся и назидательно произнес:
– Это тебе не Союз со всеми его ресурсами. Наша экономика просто обязана быть экономной, тыл шунды понна! То есть клянусь огнем и солнцем, как говорят местные.
Король и свита вышли, дверь за ними закрылась - и в помещении вновь стало темно. Лязгнул задвигаемый засов - и наступила тишина.
– Вот и прогулялись за цветочками, - почти сразу нарушил ее Дасаль.
– Кто-то заявлял, что с кем угодно договорится, - чуть ли не обиженно произнес спецназовец.
– Так я же аборигенов имел в виду, а не этих блатарей, - возразил груйк.
– И вообще, какие ко мне претензии, спецура? У нас тут господин следователь мастер по переговорам. Вот к нему и все вопросы.
– У меня тоже есть вопрос, - включился в разговор Тумберг.
– Каким это образом можно было не заметить при снижении, что тут есть цивилизация? Королевства... Заморские страны... Инфраструктура... Не нужно было тут садиться.
– Лично я за приборами следил, а не за какой-то там инфраструктурой, - уязвленным голосом отреагировал Хельмут Балдис.
– А я из-за этого рома вообще мало что видел, - подхватил Тангейзер.
– Вот уж точно: залил глаза!
– А у меня с недавних пор зрение что-то слабоватое стало, - выкрутился и Дасаль.
– Подорвал я здоровье в этих ваших экспедициях. Самое
– Выходит, это я виноват?
– осведомился Тумберг.
– Не увидел, не обратил внимания...
– Так не каждый же раз других виноватыми делать, начальник, - с легким ехидством сказал Умелец.
– Надо хоть иногда и в нашей шкуре бывать. Неплохо, знаете ли, помогает при формировании правильного мнения. Объективного, а не предвзятого, в натуре.
– Вы знаете, Дасаль, - с не меньшей едкостью начал Шерлок, - за время, прошедшее с того момента, когда судьбе было угодно свести меня с вами... вернее, тут дело не в судьбе, а в необходимости расследования дела о разбойном нападении на Никла Цукана.. Так вот, за это время я уже привык не удивляться вашим высказываниям. И принимаю их спокойно. И если уж вы заговорили о правильном мнении, то ответьте объективно: как следует квалифицировать присвоение вами церебротрансляторов, каковое присвоение вы недавно подтвердили?
В темноте не было видно, какое выражение появилось на лице груйка, но голос его был переполнен недоумением и возмущением.
– Вы о чем, начальник?! Ничего я не подтверждал! Это в вас ром играет!
– Специально попрошусь в командировку на Можай и выведу вас на чистую воду, - пообещал следователь.
– Вы, конечно, извините, господин Тумберг, но иногда мне кажется, что вы бредите, - нагло заявил Умелец.
– А-а, вы же отпуск не догуляли, и это сказывается! Отдохнуть вам надо, и все навязчивые идеи исчезнут.
– А я полагаю, отдохнуть в ближайшем будущем придется именно вам, Дасаль, - ровным тоном произнес Шерлок.
– И охота вам препираться?
– вмешался Тангейзер.
– Мне вот даже думать тяжело, не то что разговаривать. Запомню я этот ром...
– Я же говорил: привыкнуть надо, - буркнул спецназовец.
– Пивали и кое-что похуже, ага.
– Так это что получается?
– вдруг произнес Тангейзер таким голосом, словно ему, невзирая на постконьячное состояние, только что открылась главная истина Универсума.
– На седлаговцев напали Простыни, и они очутились здесь. Не погибли, а перенеслись. Значит, и наши парни живы?!
– Какие парни?
– спросил спецназовец.
– Ну, погранцы!
– пояснил танкист.
– На Пятке их много пропало, когда Простыни из Пузыря налетали. Значит - живы! И Поллик жив, дружок наш с Даром!
– Есть такая вероятность, - согласился Тумберг.
– А говорили, что думать вам тяжело. Но додумались же! Думать надо всегда, это очень полезное занятие. Да, хорошо бы, чтоб так оно и было. Если живы - не пропадут.
– Еще знать бы, где их искать...
– вздохнул Тангейзер.
Некоторое время все молчали, и тишина была вязкой, как болото.
– Надо было здешнего пойла попросить у этого короля, все равно делать нечего, - наконец всколыхнул ее Хельмут Балдис.
– Кто знает, сколько они там будут договариваться - а мы бы пока винцо похлебывали.
– Я ни за что не соглашусь на такие условия нашего освобождения, - голос Шерлока Тумберга звучал столь твердо, что этой его фразой можно было бы забивать гвозди.
Молчание, которым спутники следователя встретили такое заявление, было не простым, а изумленным - это чувствовалось.