Похороны империи
Шрифт:
Глава 18
Несколько дней Эльдар ходил под впечатлением своей встречи со Светланой Игоревной. Ему так хотелось ей снова позвонить, тем более что муж и сын сейчас отсутствовали. Но он заставлял себя не думать об этом, считая неприличным тревожить женщину своими звонками. Когда захочет, она сама ему позвонит, решил Сафаров. В конце концов, она достаточно честно и откровенно сказала ему о невозможности никаких отношений между ними.
Юлия снова появилась у него в квартире. Он уже привык к этой милой, спокойной и такой уступчивой молодой женщине.
Девятого декабря они узнали о том, что в Беловежской Пуще подписан Договор о создании Содружества Независимых Государств, фактически упраздняющий Советский Союз. С самого утра все обсуждали эту новость. Элина Никифоровна волновалась больше всех, словно там решался именно ее вопрос.
– Вы понимаете, что это значит? – спрашивала она у сотрудников разных отделов. – Они фактически нас закрыли. Теперь мы никому не будем нужны, как и все остальные союзные структуры.
Тулупов саркастически улыбался, Снегирев пожимал плечами. Он готов был вернуться в академию для продолжения научной деятельности, а Тулупов заявил, что вернется в адвокатуру.
– Сейчас наступает время богатых людей, – цинично пояснял он, – и им нужны будут хорошие адвокаты. Я думаю, что там можно получать денег гораздо больше, чем здесь.
– Как вам не стыдно, Тулупов! – возмущалась Дубровина. – Вы еще работаете в аппарате президента, а уже нас всех хороните.
– Это не я хороню. Это наши президенты нас похоронили в Беловежской Пуще, – резонно возражал Тулупов. – Вы должны понимать, Элина Никифоровна, что нам осталось здесь сидеть недолго. Вскоре придет «матрос Железняк», который заявит, что «караул устал», и нас отсюда выгонят. Нужно быть реалистами. Наш президент уже давно ничем и никем не руководит. Остался только ядерный чемоданчик, который Ельцин у него скоро отберет. А потом нас просто выгонят на улицу.
– Как вы можете такое говорить! – всплеснула руками Дубровина. – Считаете, что нашей страны больше не будет?
– А ее уже нет, – усмехнулся Тулупов, – вы просто еще не поняли. Ее уже давно нет. С тех пор, как в Горбачева тыкал пальцем Ельцин, указывая, что именно ему следует делать. Весь мир понял, кто «в лавке хозяин». Поэтому не дергайтесь. Нас обязательно выгонят. Можете заранее собирать вещи. Я даже могу поспорить, что нас выгонят до Нового года, чтобы прочистить все помещения для новых хозяев.
Снегирев громко рассмеялся. Эльдар тоже улыбнулся. Он уже думал о том, как жить дальше. Понятно, что на работу устроиться будет достаточно сложно, у него такая компрометирующая биография – сначала работа в ЦК Компартии Азербайджана, потом перевод в ЦК КПСС и последние полгода работа в аппарате Президента СССР. Раньше с такой биографией выдвигали в министры, а сейчас могут задвинуть так, что ему придется отсюда уезжать. Юлию тоже наверняка выгонят из аппарата. Понятно, что не останется и ее покровитель – Ревенко. И вообще никто здесь больше не останется.
Еще через несколько дней они готовили обращение Горбачева к участникам
Двадцать третьего декабря, в понедельник утром, Дубровину вызвали к руководителю аппарата. Она пробыла там больше часа и вернулась вся пунцовая от пережитого волнения. Кирилл налил ей стакан воды, Тулупов накапал валерьянки. Дубровина выпила воду и неожиданно для всех расплакалась.
– Я всегда честно служила, – растерянно говорила она сквозь слезы, – всегда работала так, как они хотели…
– Что случилось? – спросил Эльдар.
– Нас всех увольняют, – всхлипнула Элина Никифоровна, – уже принято такое решение. Завтра Михаил Сергеевич соберет наш аппарат и попрощается со всеми. А послезавтра он выступит по телевидению и уйдет в отставку. Здесь теперь будет работать аппарат российского президента. Я не понимаю, почему нас выгоняют, разве Ельцину не нужны хорошие специалисты в области права?
– У него есть свой «мощный» специалист, – напомнил Снегирев. – Сергей Шахрай. В общем, есть кому работать.
– Они не будут сидеть, как мы, по десять часов над каждой строчкой, над каждой буквой, – возразила Дубровина.
– Поэтому я уже давно собрал свои вещи, – сказал Тулупов. – А ты, Эльдар, кажется, совсем не думаешь о своем будущем. Или вернешься обратно в Баку?
– Не знаю. Может, и вернусь, – пожал плечами Сафаров. – Извините, я выйду.
Он поднялся и вышел из кабинета. На другом этаже находился кабинет финансового отдела, где работала Юлия. Увидев его, сидевшие за столами женщины улыбнулись. Здесь уже знали об их отношениях.
– Юлия, можно тебя на минуту? – позвал он ее.
Она поднялась и, выйдя в коридор, спросила:
– Что случилось?
– Говорят, что завтра Горбачев с нами попрощается, – сообщил Сафаров, – а послезавтра он вообще уходит. Вы ничего про это не знаете?
– Знаем. Нам сказали сегодня утром. Только ты не волнуйся. Мы без работы все равно не останемся.
– В каком смысле?
– Наш отдел целиком берет к себе Борис Григорьевич. Нам уже об этом сообщили.
– Какой Борис Григорьевич? – не понял Эльдар.
– Федоров, – пояснила она, – ты его должен знать. Говорят, раньше он работал в социально-экономическом отделе ЦК КПСС, а потом стал министром финансов России.
– Я его знаю, – кивнул Эльдар, – такой плотный, в очках.
– Правильно. Вот он нас к себе и берет. Теперь он стал самым главным финансистом в Москве и собирается расширить свое министерство. Чего ты волнуешься? Думаешь, что не найдешь работу? Не беспокойся. Пока можем жить на мою зарплату, а там посмотрим.
Он улыбнулся, ласково приобнял Юлию: