Похороны ведьмы
Шрифт:
Помолчали. Наконец Дебрен кивнул, подошел к печи и, не пользуясь кресалом, поджег трут.
– Эта вода… – Вильбанд поднял бутыль, не глядя поставил в ящик с инструментами. – Она что, правда воздействует?
– Видишь вон ту вершину? – указал за окно Зехений. – Ту, за перевалом, вторую вершину горы Допшпик, название которой со староречи переводится как Двойная Макушка? Она чуть выше этой, но не потому такая лысая. Лес там рос, как и везде вокруг замка. Только его вырубили.
– На макушке? – скептически усмехнулся Дебрен. – Оставив внизу дикую пущу?
– Малоэкономично, – согласился монах. –
– Иначе говоря, Крутцев папаня был явный кретин, – подвел итог Дебрен, – или же вода оказалась действительно сильно… хм-м-м… лечебной.
– Конечно же, второе. Фонт Допшпики всегда в замке жили, и никогда у них больше трех деревень не было, да и то совсем нищих, как обычно в горах. Поэтому перешли на оборонные услуги и получали императорскую дотацию за содержание небольшой крепости на маримальской границе. Легкие деньги, да только для тех, у кого замок на хорошем месте стоит. Но надо было иметь соответствующий уровень водоснабжения. Поэтому, когда граф принялся лес рубить, военное ведомство прислало комиссию, чтобы проверить обоснованность решения. И что вы думаете? Лучшие в Империи эксперты, в том числе хапуга-подскарбий, не воспользовались оказией, дотации не снизили и даже графа похвалили.
– А случайно не поднесли ты им, старым хрычам, парочку бочонков чудотворной воды? – усмехнулся Дебрен.
– Не смейся. Даже если и поднес, то дело было слишком серьезным, чтобы… Я читал обоснование. Чертовски логичное. Так вот в нем утверждается, что при осаде гарнизон будет пить то, что окажется под рукой, дабы от стен далеко не отходить. То есть воду из бассейна. Тем более что колодец-то в яме, яма в доме, адом можно поджечь или же машинами развалить. То есть отрезать гарнизон от здоровой воды. И что тогда? Гарнизон, вместо того чтобы воевать, начнет о бабьих задницах думать. Представь себе последствия. Малочисленные женщины, в том числе семья графа, неизбежно будут попорчены. Борьба за очередность, осквернения, трупы. Вражда. Командир, защищавший семью, обезглавлен. А из-за стен маримальцы, которые уж в чем, в чем, а в любовном искусстве все нации переплюнут, искушают гарнизонников своими развратными девками. И за полдня осада закончится. Ввиду отсутствия осажденных.
– Об этом я не подумал, – признался Дебрен. И вздохнул: – Дьявольщина, сколько же надо знать, чтобы эффективно войну вести. Неудивительно… Куда это ты?
– Собирался супу наварить, – бросил через плечо Вильбанд. – А здесь вода тухлятиной отдает. Наберу свежей.
Дебрен разобрался с огнем на кухне, подумал немного и полез под клапан бочки. Теплая вода пригодится графине не только для супа, но и чтобы умыться.
Заклинание продолжало действовать на вкусовые рецепторы, так что он мало что мог сказать на предмет тухлости. Но бочка, как ни странно, оказалась пустой. Дебрен
– Не знаю, – призналась Курделия. – Может, и толкнула его вслед. Не помню. Я спала, меня разбудили неожиданно… И чувствовала я себя скверно. Индюки не дурни, когда шел дождь и в бассейне стояла грязь, они не приходили. А сейчас-то сушь. Я ослабла. Ведь без воды человек больше трех дней не протянет. А я в значительной степени человек, – добавила она немного тише.
– Однако не совсем, – покачал головой Зехений. – Сдается мне, дочь моя, что в тебе природа нелюди прорвалась, и неосознанный порыв убил его, скажем так, словно блоху.
– С блохами, – вздохнула она, почесывая голову, -у меня так просто не получается. Чего бы я только не дала, чтобы эту дрянь…
– Ты могла попасть в него через окно, – размышлял Дебрен, оценивая углы. – Только немного запоздала. Он уже на второй этаж забежал. Однако не понимаю, зачем ему понадобилось лезть на третий.
– Окна, – пожала она плечами, стараясь при этом незаметно почесать под мышкой. Волос, когда она выпустила их из-под платка, оказалось поразительно много, насекомым было где порезвиться и откуда совершать набеги. – Задняя стена дома одновременно образует и стену всего замка. Внизу оконца маленькие, человек не пролезет. Если он собирался через дом сбежать, то именно верхом.
– Есть смысл, – согласился Дебрен. – Только вот мыло меня смущает.
– У мыла тоже есть смысл, – буркнул Вильбанд. – Вспомни, как они собирались с ней поступить.
Курделия подняла стакан, допила остатки вина, благостно улыбнулась. С распущенными волосами она еще больше походила на ребенка или даже скорее на куклу, и, вероятно, поэтому Дебрен не мог отобрать у нее бутыль. Хотя как раз у ребенка-то и должен был бы.
– Ты переоцениваешь Индюков, – пожала она плечами. – На то, чтобы подмыться, прежде чем женщину… ну, понимаешь… им ума недоставало.
– Может, хватит пить, госпожа? – робко заметил Дебрен. Вильбанд смолчал, наклонившись над открытой крышкой коробки передач своего самоезда. Или как его там.
– Не бойся. – Курделия опять наполнила стакан. – Мой дед был гномом, к тому же вдобавок лелонским. Так что голова у меня крепкая.
– Лелонским?
– Бабушку во время войны в Ошвицу вывезли вместе со всей семьей. – Она говорила спокойно: вино, несмотря на крепкую голову, кажется, действовало. – Семья погибла, но бабке удалось сбежать. Через горы, на юг, потому что молоденькая еще была, глупенькая, а по рассказам запомнила, что Земля Обетованная, так в то время Пазраиль называли, лежит где-то на юге. Ну и ее, замерзшую в тех горах, гномы нашли. Еще на северной стороне, так что можно сказать – лелонские. Так она с дедом сошлась.
– Повезло, – заметил Дебрен. – Гор у нас немного, так что и гномов мало. А уж из Ошвицы бежать… ну-ну. Мало кому удалось.
– Сторожевая вышка завалилась, кусок частокола сломала. Возникло замешательство, ну и бабушка как-то…
– Вышка? – Вильбанд вздрогнул, зашипел от боли, угодив по пальцу большим долотом. – Деревянная? Зимой?
– Ясно, не кирпичная. – Она отхлебнула вина. – Кому бы там в голову взбрело каменную возводить? Пазраилитскую проблему надо было за год-два решить.