Похороны викинга
Шрифт:
– Видишь, – прервал Бедди. – Казарма самое спокойное место для твоего брата. А насчет его «драгоценностей короны», он сам позаботится. Не маленький.
– Согласен, – сказал я. – Если он не может быть убитым во сне, то бояться нечего. Я даже хотел бы, чтобы Болдини попробовал его ограбить.
– Не знаю, – протянул Бедди. – Я взялся бы стянуть у твоего брата все его доллары и центы, пояс, подушку и одеяло… Может, мистер Каскара Саграда тоже умеет делать дела.
И мы оба улыбнулись, вспомнив, как Бедди «хранил»
– Слушай, сын, – вдруг сказал Хэнк. – Я придумал что-то. Что если я пойду к Каскара Саграда и любезно ему скажу… «Приятель, – скажу я, – если этот самый легионер, которого зовут Майк, или по спискам Вильям Браун № 18897, будет ограблен неизвестными злодеями, то я без всякого основания разобью тебя в лепешку. Так отделаю, что твой папа, если у тебя вообще такой есть, тебя не узнает». Или еще что-нибудь такое нехорошее. Как ты думаешь?
Я искренне поблагодарил его, но отказался. Мы сами управимся. Я боялся только убийства.
– Скажи брату, чтобы он не думал о поясе и бил своего бродягу обеими руками. За поясом я присмотрю, – пообещал Бедди.
Я еще раз поблагодарил их и вскоре отвел обоих домой.
В эту самую ночь случилось нечто, заставившее некоторых наших товарищей по казарме задуматься и оставить надежду на быстрое обогащение. Я проснулся от грохота и крика… Проснувшись, я вскочил и увидел двух человек, боровшихся на полу у кровати Майкла. Майкл сидел на своем противнике, держа его за горло. Комната быстро наполнилась раздетыми людьми, яростно кричавшими и бежавшими к нам, чтобы увидеть, кто нарушил их сон и тем самым провинился против неписанного закона легиона.
– Сверни койоту шею, – орал Бедди.
– Загни ему салазки, – советовал Дигби.
– Вор! – вдруг заревела толпа и набросилась на нас. Майк и его пленник вдруг поднялись над толпой и расцепились. Я увидел белое, насмерть перепуганное лицо вора. Это не был Гунтайо или Колонна, даже не Готто и не Вогэ. Это был малознакомый мне легионер из соседней комнаты. Он отчаянно барахтался и умолял его пощадить.
Я взглянул вокруг, ища Болдини. Он лежал на кровати и крепко спал. Капрал Дюпрэ тоже спал, повернувшись лицом к стене. Эти люди, просыпавшиеся от писка мыши, безмятежно спали, несмотря на дикий рев.
– Что ты здесь делал, мерзавец?! – взревело сразу полдюжины голосов. Несчастного вора трясли, дергали в разные стороны, подбрасывали и били.
– Браун, говори, в чем дело! – заревел Шварц. – Крал он или не крал?
– На стол его, на стол, – дико кричал Брандт.
– Давайте судить по чести, – заревел Хэнк. – Конокрадов вешают, все в порядке, но давайте сперва судить. – Он схватил вора, встряхнул его и рявкнул: – Признавайся!
– Погодите, – кричал по-французски Майкл. – Хватит с него…
Толпа зарычала. У многих в руках были штыки.
– Я заблудился, – жалобно кричал пленник.
– И добрался до
Майкл вскочил на стол.
– Молчите, дураки, – закричал он. – Слушайте!
Толпа замолчала и стала слушать.
– Я проснулся и увидел, что этот человек шарит у меня под подушкой. Я думал, что это кто-то из нашей комнаты. Я ждал другого. Отпустите этого несчастного идиота, он больше не придет.
Толпа дико зарычала и хлынула вперед. Майкл был мгновенно сброшен со стола. Пока Дигби, Майкл и я пытались снова протиснуться вперед, вора разложили на столе и прижали. Два штыка были пробиты сквозь его ладони и два – сквозь уши. Он лежал, пригвожденный к столу, и стонал.
Я бросился, чтобы ему помочь, но Хэнк обнял меня и крепко держал своими медвежьими лапами.
– Тихо, Джонни, – сказал он. – Это туземный обычай. Здесь не одобряют воров… Жаль, что это не Болдини.
– Замолчи, щенок, – заорал Брандт на пленника. – Не то я воткну тебе штык в горло.
Майкл, пытаясь пробиться к столу, бросился на Шварца, и кто-то вдруг крикнул: «Обход!»
В один момент все сразу разбежались. Патруль вошел и нашел комнату мирно спящих в своих койках легионеров. На столе всхлипывал смертельно бледный вор, и мы трое вырывали пригвоздившие его штыки.
– Что это такое? – спросил караульный капрал. – Понимаю, несчастный случай, – ответил он сам себе и приказал отнести израненного солдата в лазарет. На нас он не обратил ни малейшего внимания…
Я не знал имени этого человека и не мог сказать, был ли он натравлен Болдини или действовал по собственной инициативе.
Майкл поймал его, когда он запустил руку под подушку, возможно, что он просто искал кошелек, но, с другой стороны, возможно, что он охотился за поясом и на всякий случай заглянул под подушку, прежде чем предпринимать рискованный осмотр под одеялом.
На следующий день мы обсуждали это дело и обратили внимание на то, что ни Гунтайо, ни Колонна не участвовали во вчерашней свалке. Они, по-видимому, тоже «не проснулись».
Старые легионеры предсказывали, что начальство не обратит внимания на всю эту историю. Так и случилось; очевидно, оно разрешало солдатам проводить свое собственное правосудие в таких делах.
Когда израненный солдат вышел из лазарета, мы узнали, что его зовут Болидар, он был португальцем из Лиссабона. Похоже, что по профессии он был карманным вором. Мы постарались с ним сблизиться, но он упорно утверждал, что заблудился и принял кровать Майкла за свою собственную. По-видимому, он боялся выдать своих товарищей.
– Предоставьте его мне, – сказал Бедди. – Я развяжу ему язык. В одну чудесную ночь эта португальская свинья расскажет мне и Хэнку тайну своего нежного сердца.
– Поплачет в жилет и расскажет, – подтвердил Хэнк.