Похождения бравого рядового Гувер
Шрифт:
_____________________________________________________________________________
Эмпатия (греч.
– "страсть", "страдание") - осознанное сопереживание текущему эмоциональному состоянию другого человека, без потери ощущения внешнего происхождения этого переживания. Соответственно эмпат - это человек с развитой способностью к эмпатии.
Глава 7. Перспективный парнишка.
Агент Джозеф Дантон хмуро созерцал свою небритую
Джо уже целую неделю отрабатывал штрафные дежурства. Ночью. От дневных обязанностей его никто не освобождал, так что спал Дантон урывками, по пятнадцать минут. Идея поставить в ящик Доусона растяжку с чернильницей уже не казалась Дантону такой уж великолепной. Чернильница была хорошая, немецкая, из толстого стекла, и не взорвалась вдребезги. Там на дне даже осталось приличное количество чернил. Кои Дантон с энтузиазмом допивал под добрым-предобрым взглядом начальнка. Это было не самое плохое, снайпер отделался изжогой. А вот дежурства его вконец измотали. Буквально вчера Татьяна мрачно заявила Дантону, скрестив руки на пышной груди, что если он умудриться вляпаться еще во что-нибудь после окончания штрафных отработок, то она сумеет найти с кем ей провести одинокую ночку. Джо такого допустить не мог, ночью сбежал с дежурства и заявился в отсек этой чудесной женщины с намерением выполнить свой долг, но бесславно заснул, пока она была в душе. Татьяна не стала его будить, и Дантон, с утра разглядывая свое опухшее лицо в зеркале, гадал, из вредности она это сделала или из сочувствия.
– Татьяна?
– Да?
– Э-э-э-э...
– Что тебе, мой Цицерон?
– Ты Доусона не видела?
– Видела. Он заходил. Увидел тебя и велел явиться, как проснешься.
– А зачем это он заходил к тебе в отсек?
– Заинтересовался Джо.
– За тобой.
Джо с сомнением поскреб щетину, взъерошил волосы и решил, что сойдет и так. Татьяна только вздохнула. Пытаться объяснить Джо, что это за предмет такой - расческа, было все равно что объяснять питекантропу, что такое ноутбук.
– Я пошел.
– Джо вышел из отсека, насвистывая ирландскую народную песню про Ненси-виски.
– Пошел ты.
– Согласилась Татьяна, заворачиваясь в одеяло.
Дантон не выспался. В глаза будто насыпали песка, голова гудела, все расплывалось, и Джо с трудом сохранял прямую траекторию. Попадавшиеся навстречу агенты кивали Дантону, Джо лениво взмахивал в ответ рукой. Говорил он с трудом, еле ворочая распухшим языком. Снилось что-то ужасно поганое, из жизни: взрывы, трупы, слежка, уход от погони, оптический прицел родной винтовки, изученный до последней царапинки, треск рации и запах дыма.
Доусон сидел за столом, опустив подбородок на сложенные пирамидкой пальцы. От чернил не осталось и следа, ни на столе, ни на самом Доусоне. Дантон застыл у порога, не решаясь пройти и сесть. Такая поза свидетельствовала о том, что начальника лучше не злить.
–
– Поморщился Доусон.
Джо неопределенно пожал плечами. Выпучивать глаза и орать благим матом "Агент Дантон по вашему приказанию прибыл, сэр!" никогда не было номером первым в списке его желаний.
– Садись.
– Доусон махнул на кресло и подвинул Джо стакан, в котором шипели две агонизирующие таблетки.
– А может не надо?
– Джо с сомнением поглядел на стакан.
– Я больше не буду.
Доусон шутки не оценил и Джо, скрепя сердце, выпил горькую жидкость. В голове сразу прояснилось.
– Отлично!
– Дантон блаженно потянулся, хрустнув костями, и достал пачку сигарет.
Внезапно захотелось еще соленого огурца, которым как-то раз угостила Татьяна.
– А есть еще?
– Нет.
– Хмуро ответил Доусон.
– Вызывает привыкание. А ты и так с сигарет никак не слезешь.
– Да это я так, балуюсь.
– И пьешь, как конь.
– Благородное, между прочим, животное.
– И с дежурства сбежал.
– А ты и правда заходил?
– Правда. Дантон, ты оборзел. Помнишь, каким ты был, когда явился сюда?
– Явился? Меня грубо притащили! Пинками! Меня ругали матом! Знаешь, что они сказали про мою маму?
– Помнишь, как хотел остаться?
– Кто, я?! Наглая ложь! Я только и думал, как сбежать с этой проклятущей базы! Меня не пускали! А я дрался, как лев! Как тигр рыкающий! Как мотылек, в паутину попавший!
– Теперь-то тебя никто не держит.
– А Татьяна?
– Пошел на попятный Джо.
– Она же слабая беззащитная женщина. Она же пропадет тут без меня. Как роза среди го...
– Слабая беззащитная женщина три дня назад запытала до смерти одного торговца оружием. Он был привязан к стулу...
У Джо в глазах появилось мечтательное выражение. Он вспомнил, как однажды тоже был привязан к стулу, а Татьяна его пытала. А потом он ее. А потом...
– Дантон!
– Доусон чуть повысил голос и Джо моргнул, вырываясь из сладкого тумана воспоминаний в бренную реальность.
– Что?
– Дантон, ты не военный. Любой курсант знает, что солдат не может выжить в одиночку. Ты попал к нам уже взрослым, и тебя поздно было воспитывать. И ты оказался очень ценным кадром, хотя никто...
– Я помню-помню.
– Недовольно прервал его Джо.
В тот момент, когда молодого двадцатилетнего Дантона уже собирался линчевать весь состав базы, начиная от уборщика и заканчивая Роквудом, на тот момент еще не занимавшим пост тренера по борьбе, именно Доусон заступился за строптивого новичка. Дантон с тех пор не особенно изменился, но, по крайней мере, уже не делал попыток обворовать Кейджа или взорвать главный генератор базы в безуспешных попытках направить энергетический луч на сковородку с яичницей.
– И ты, кажется, слишком перестарался в попытках наверстать упущенное!
– С нажимом произнес Доусон.
– А?
– не понял Дантон, поперхнувшись дымом.
– Когда ты последний раз нормально ел?
– Вчера.
– Замороженная пицца - это не еда.
– Зато как сыр хрустит!
– А спал?
– А вот этого не надо! Я бы прекрасно спал если бы...
– Не сбежал с дежурства.
– Вежливо улыбнулся Доусон, разглядывая свои пальцы.
– Похоже, тебя нравится усиленный темп работы. Что ж, такая инициатива похвальна. Не могу отказать тебе в еще паре недель ночных дежурств.