Похождения бравого рядового Гувер
Шрифт:
– Ладно, тогда я прямым текстом приглашаю тебя на свидание. Это такое дело, когда люди сначала идут куда-нибудь вместе, а потом занимаются сексом.
Мерида вздохнула так устало, что у агента Миллера появилось желание зевнуть. Потом голосом, которым учителя разговаривают с безнадежно тупыми учениками, сказала, что даже если агент Дантон будет последним мужчиной на земле, а она последней женщиной, то даже тогда она предпочтет возрождать человеческий род с парочкой человекоподобных приматов, а не с ним.
К концу тирады подоспел курсант Стивен Солджер, с которым принципиальная девица и ушла, оставив ржущих агентов и недовольного
Некоторое время спустя агент Миллер поднялся в пустой рабочий кабинет хозяина вечеринки, снял трубку с телефона и набрал длинный номер. На том конце ответили почти сразу.
– Ну как?
– Успешно. У нее даже кровь не пошла. Но вот у связных...
– К черту связных. Хотя... никто не умер?
– Даже особенно не пострадал. Небольшое носовое кровотечение и все. Проект Гувер чувствует себя нормально, не считая некоторого стресса.
– Отлично.
– На том конце провода улыбнулись.
– Все идет по плану. Скоро она будет совсем готова. А пока... пока что организуем еще одно сражение.
– Вас понял.
– Отчеканил Миллер и положил трубку.
Глава 36. Обрыв.
– Ты скучаешь по своей девушке?
Бестактный вопрос, но почему-то показалось, что Гувер спрашивает не из праздного любопытства.
– Да.
– Ответил доктор Дункан Коннор.
– Думаешь, она тоже?
В этот раз доктор не ответил.
– Не присмотрел себе здесь никого?
– Гнула свое Гувер.
– А то все со мной только общаешься. Может, у тебя и девушки никакой нет? А ты не гей, случаем? Хотя нет, лучше не признавайся. Я такая нетолерантная.
– Благодаря наблюдательности курсанта Солджера мы выяснили, что ты и Моритц все-таки два разных человека. И мне надо понять, где начинается один и заканчивается другой. А также выяснить природу перемещения твоего сознания. Возможно, это удастся повторить. Сейчас я введу активное вещество, буду проверять твою реакцию на раздражители.
Коннор сделал Мериде укол и облепил ее проводами.
– Максимально расслабься. Итак... я буду называть слова, а ты просто слушай. Мозг сам сгенерирует нужную картинку. Может хотеться спать, это реакция на активное вещество. Приготовься...
– Да готова, готова я уже.
– Проворчала Гувер.
– Начинаю. Лето. Снег. Кукла. Девушка. Отец. Война. Присяга...
От активного вещества не только хотелось спать, но и дико свербело в мозгу. Мерида умоляющими глазами смотрела на Солджера, он чесал свою голову, почему-то это помогало. Коннор неспешно регистрировал данные. Потом настала очередь Стива.
– Что там?
– Беспокойно спросила крошка Гувер, сдирая с головы провода.
– Я не могу сказать так сразу. Одно ясно, он ассимилируется.
– Что значит ассимилируется?!
– Между вашими сознаниями нет четкого разграничения.
– Что значит нет?!
– Он ассимилировался.
– Док, твою мать!
– Послушайте, агент Джокер.
– Медленно начал Коннор, как доктор, сообщающий пациенту о неизлечимой болезни.
– Это же не просто внедренное сознание. Вы жили с ним вместе в течение многих лет. Оно врастало в вас, как привитое дерево. Оно перестало
– Ясно.
– Отчеканила Гувер.
– Ладно, прижаривай мозги Солджеру, а я пойду. И док... я тебе клянусь, что ты скоро увидишься со своей девушкой.
Дело, заставившее ее уйти из лаборатории, оставив Солджера одного, было до того трудным, что Мерида долго прокручивала в голове варианты и репетировала сценарии. В зависимости от ситуации, процентов семьдесят было на то, что оно выгорит, но и тридцать процентов неудач никто тоже не отменял. И времени оставалось все меньше. Раньше Гувер часто думала о том, что бы она сделала, если бы ей осталось жить, например, месяц. Конечно, она бы инициировала собственную смерть и заперлась в съемной квартире, попытавшись за оставшееся время пересмотреть все недосмотренные сериалы, ограбить какой-нибудь банк и перечислить деньги в фонд помощи голодающей Африке, попробовать тяжелые наркотики, и признаться Дантону в любви, унеся образ его обалдевшего лица с собой в могилу. И хотя сейчас она не умирала, времени все равно оставалось мало, а духу исполнить задуманное - и того меньше.
Объект ее мыслей утром задумчиво стоял возле автомата с кофе и перед трудным выбором: заказать двойные сливки или двойной сахар. Выдавать и то, и то вместе принципиальный аппарат отказывался. Гувер достала из кармана сотовый, набрала какую-то команду и в стаканчик с коричневой жидкостью одновременно хлынули белая и сыпучая струи.
– Круто.
– Оценил Дантон.
– Скинешь программку?
– Так нельзя. Надо устанавливать отдельно. Да и зачем вам это надо? Рене научила меня варить отличный кофе.
– Ага, здорово было бы еще иметь тебя все время под рукой вместе с кофеваркой. Кстати, что ты делаешь сегодня вечером?
– Иду вместе с вами в новый театр оперы, наверное.
– Не смей при мне говорить такие слова.
– Содрогнулся Дантон.
– Жизнь - боль. Не забудьте смокинг.
Теперь она прокручивала весь этот разговор в голове, сидя в кабине самолетика-вампира. Хотелось плюнуть на все и рвануть в вечернее небо, прямо в закат, раствориться в солнечном свете, самой стать этим светом. Гувер качнула пальцем человечка-талисман над головой. Жил когда-то Стефен Моритц, дружил с будущим директором Кейджем, мечтал о вечной жизни, чего-то, наверное, тоже боялся... И никто об этом не узнал. Гувер еще раз толкнула человечка и вылезла из кабины.
День прошел ни шатко, ни валко. Дантон умудрился не схлопотать ни одного выговора, но только потому, что целый день писал отчеты об операциях, которых накопилось великое множество. Снайпер не был слишком силен в эпистолярном жанре, если только не начинал в красках и с матом описывать свои приключения, прекрасно зная, что хоть Доусон и будет громко возмущаться и отчитывать его за несоблюдение официальных формулировок, но будет рад оторваться от рутины и хоть так узнать о положении дел хвастливого приятеля. Теперь же радовать засранца и особо откровенничать у Джо не было желания, поэтому дело продвигалось туговато, приходилось то и дело бегать за кофе, чтобы не перегрелся мозг, и в туалет, чтобы слить лишнюю жидкость. В результате под конец дня Дантон так устал, что еле доплелся домой, и, не раздеваясь, рухнул на кровать лицом вниз.