Похождения бравого рядового Гувер
Шрифт:
— А, это не настоящая.
Гувер подцепила кожу ногтем и отодрала от бедра нашлепку телесного цвета с прикрепленным внутри пустым резервуаром для искусственной крови.
— Это зачем?
— А как же? Если совсем уж обобщать, то все мужчины любят две вещи: секс и кровь. Приманивала на обе. Вроде получилось.
— А это что был за цирк с разрезанием вен?
У Гувер вдруг опять заблестели глаза, она резко запрокинула голову, чтобы слезы не вытекали.
— А это меня развели, как котенка. Господи, сэр, неужели так трудно было… разве я чего-то сверхъестественного
Слезы все-таки потекли вбок по виску, черные от туши.
— Ну нет уж! — Рассердился Дантон, поднимаясь. — Это уже не оригинально! Со мной больше этот фокус не пройдет.
— Ну и катись отсюда! — Прошипела Гувер.
— Идите, агент Дантон, идите! — Коннор подсел к Гувер и велел ей вытянуть руку. — Нечего вам здесь делать.
Злой Джо вышел, громко хлопнув дверью. Ну надо же, какой концерт, пожалуйста, сэр, притворитесь, сэр. А смотрела-то как, прямо как на последнюю надежду! Чертовы шпионы, чего только не сотворят… и продолжать дуться тоже не имеет смысла… глупый рядовой, это же надо так… а глазами-то так сверкала, как будто он ее предал…
Дантон застыл. Неожиданная догадка постучалась в мозг. Нет. Не может этого быть. Черт.
Он ей нравился. Отчаянно, до слез, он ей нравился.
— Да нет. — Сказал Дантон вслух. — Не может быть.
Проходящий мимо аналитик опасливо поглядел на разговаривающего с самим собой Джо и ускорил шаг.
— Да не может быть! — Яростно повторил Дантон.
Быстрый шаг перешел в топот.
С чего бы? И когда? Снайпер не любил задумываться над чем бы то ни было, но не был тупым, как обидно считала Мария Кри. И память тут же начала услужливо подсовывать ему фрагменты из памяти. Господи, вот идиот! И как только сразу не понял? А как она смотрела на него, как улыбалась, как злилась, как вздрогнула, когда он до нее дотронулся. А он-то хорош: сначала забыл ее имя, потом потащил в стрип-бар пить с Минтоном, познакомил с проститутками, с которыми периодически спал, чуть не придушил, велел отстать от парня, который пытался ее убить, изводил в архиве шуточками про девственность, а под конец, когда ей нужна была помощь, довел до того, что она порезала себе вены.
Дверь медпункта открылась, и Коннор выпустил перевязанную пациентку.
— Ты точно в порядке?
— Да-да. — Рассеянно ответила Гувер, ковыряя пальцем дырку на колготках. — Я просто не люблю твой больничный запах. Полежу у себя в отсеке, все нормально. Да что ты меня учишь, я сама знаю все!
— Ну, смотри. — Пригрозил Коннор. — Голова не кружится? В обморок не упадешь? Агент Дантон, проводите ее до отсека, а то столько крови вылилось…
Дантон растерянно посмотрел на него, потом на Гувер. Рыжая удивленно вскинула брови, открыла рот, чтобы спросить… и вдруг смертельная бледность залила ее лицо.
Сообразила, что он понял. Проклятые аналитики.
— Я сама дойду. — Сказала она Коннору резко, отворачиваясь. — На сегодня агенту Дантону достаточно просьб о помощи.
— Но…
— Я сказала! — Резко бросила Мерида, разворачиваясь.
Коннор покачал головой, глядя ей вслед, потом сочувственно поглядел на Дантона.
Он тоже знал.
—
— Я же специализируюсь на психологии, мистер Дантон. Кроме того, это было так очевидно…
— Когда?
— Не знаю, довольно давно. Точно до того, как я здесь появился.
— И за что?
Коннор хмыкнул, потом засмеялся.
— Думаю, это тот случай, когда вопреки, друг мой.
Глава 30. Часть 1. Как соблазнить агента
Лиса среди девочек уже была, Белкой Гувер быть не хотела, однако Ме-Ме было еще хуже. Бон-Бон настаивала, чтобы Мерида взяла себе двойное имя, как она, Ки-ки и Лу-Лу, но от этой сладкой липучки сводило зубы. «Девочка из Кентукки» было слишком длинно, так что танцовщицы остановились на просто «Кентукки».
— Ладно, дамы, по местам! — Худая и высохшая мисс Призл постучала палкой.
Гувер поспешно облизнула конфетный фантик, Лиса перекрестилась, закончив молитву, Лу-Лу с хлюпающим звуком выдернула изо рта чупа-чупс.
Девочки, щебеча, поспешили на сцену и встали в нужные позиции.
— Так, повторим пройденное, потом закончим номер! Лиса, выпрями спину и смелее, ради всего святого! Бон-Бон, не лыбься! Ки-Ки и Лу-Лу, немедленно заткнитесь! Кентукки, прекрати витать в облаках. Сосредоточились! И раз-два-три-четыре…
У каждой девочки в «Кабаре тризон» был свой номер в индивидуальном амплуа. Бон-Бон была роковой холодной блондинкой, Лиса — невинной застечивой милашкой, Ки-Ки — горячей латиноамериканской штучкой, Лу-Лу — девчонкой-соседкой, а Кентукки — дикой недотрогой, больше интересующейся гонораром, чем клиентами. Были и другие, но именно эта пятерка делала лицо «Кабаре тризон», слоганом которого было: «The reason is a treason».
Конкуренции среди девочек не было, месье Дюбуа, владелец, беспощадно отсеивал тех, кто начинал задираться. Однако особой дружбы слишком разные личности тоже не водили, и сделать с ними общий номер было невероятно сложно.
— Бон-Бон! — Кричала мисс Призл. — Не загораживай Лису! Ки-Ки, не будь развратней Лу-Лу, это дисгармонично! Кентукки, сбавь акробатику, девочки до тебя не дотягивают! Это танец, а не цирк! Лиса, убери плаксивое выражение с лица! Плакать будешь в собственном номере! Подтянулись, ленивые неумехи!
— Кто-нибудь слышал что-нибудь про эту Призл? — Пожаловалась Ки-Ки, когда они уходили из кабаре.
— Ведет себя, как опальная королева! — Поддакнула Лу-Лу.
— Кажется, она была балериной. — Томным голосом ответила Бон-Бон.
— И спала с худруком. — Ядовито отметила Кентукки.
— Ну что вы, вряд ли. — Лиса не понимала сарказма. — Это про всех танцовщиц так говорят. Даже про нас.
— Так правду ведь говорят! — Рассмеялась Бон-Бон.
— За себя говори. — Посоветовала Кентукки. — А то огребешь так, что ни спать, ни сесть не сможешь.
— Ой-ой, какие мы грозные! — Лу-Лу закатила глаза. — А я видела, как ты трясешься каждый раз перед выступлением, будто тебя током шваркнуло.
— Я тебя саму током шваркну, если не заткнешься.