Похождения бравого рядового Гувер
Шрифт:
— Я просто это все помню. — Гувер поморщилась. — Что ела вчера. Что читала. Как насиловала женщин.
— Это не ты.
— Я. Мы думали, нас двое. А всегда был только он. То есть я. Разряд выжег сознание Гувер, как выжег сознание Адели. Он закрепился в этом теле. Он — это я. И больше никого нет.
— Нет, послушай меня. — Коннор посветил ей в зрачки, ввел капельницу. — Сейчас я дам тебе мягкого снотворного. А когда проснешься, мы еще раз поговорим, понятно? Ты не можешь быть им, потому что ты — это ты, ты другая.
— Ты его не знал… — сонно ответила Гувер, конец фразы был
Дантон бесшумно вернулся на место, переваривая услышанное. Похоже было на бред, но из них двоих Коннор точно не был психом. Он вышел, тихо прикрыл дверь, и взял у Дантона список. Вид у него был крайне замученный.
— Проблемы, док?
— Нет, все в порядке. — Коннор провел ладонью по лицу, но до шпионов отдела ему было далеко. — Отправляетесь на боевую операцию, агент?
— Нет, решил отравить Кейджа и стать директором.
— А противоядия тогда зачем?
— Хочу сыграть с ним в игру. Слушай, док, ты же психолог…
— Психиатр.
— Да не важно. Что, правду говорят, будто нет нормальных людей?
— Большинство людей абсолютно нормальны, агент Дантон. Просто у каждого есть свои индивидуальные особенности. Ну и смотря что понимать под нормальностью.
— То есть, если бы все люди были психами, то они бы все были нормальными?
— Да, агент Дантон.
— А вот скажи, ты прям видишь отклонения каждого?
— В большинстве случаев. Но я не назвал бы…
— А почему они возникают?
— Большое влияние играет детство, социальная среда, окружение, навязываемые стереотипы…
— А я вот в приюте рос. — Дантон шутовски скривил лицо. — Ни мамы, ни папы, так плохо, так плохо! Знаешь, что у нас там иногда воспитатели делали со старшими девочками?
— Подумаешь. — Фыркнула Гувер, выходя из-за двери. — Подумаешь, приют! Вот бы мне оказаться там! Да я бы все отдала, чтобы расти в приюте, а не здесь!
— Как ты встала? — Коннор уставился на нее, как на привидение. — Снотворное…
— Не действует твое снотворное! Воспитатели, девочки! — Гувер круто повернулась к Дантону. — Да вы даже представить себе не можете, что с ними тут делают! Вы ничего не знаете, ничего!
— Да ладно, подумаешь. — Обиделся Дантон. — Никто из местных сироток никогда не жаловался.
— Вот именно. — Гувер усмехнулась, уперев руки в бока. — Никто и никогда. Потому что здесь нас учат молчать. Подчиняться. Не думать. Из нас делают пушечное мясо и учат благодарить за это. А вы приходите с воли, вы можете уйти, когда захотите, вас берегут, а мы умираем. Когда мне было пять лет, мне три раза ломали руку, учили терпеть боль и не чувствовать страха. Не от злости или ненависти, а потому, что так написано в правилах об обучении новобранцев. Потом нас всех били ногами, двое огромных мужчин, чтобы мы учились никому не верить и бояться тех, кто сильнее. Ну и дополнительный стимул самому становиться сильнее, конечно же. И вы это никогда не услышите ни от кого из сироток, сэр, потому что это просто страшно вспоминать. И еще потому, что они считают, что это нормально, что это так и надо, сэр. Все, чтобы наша любимая страна жила спокойно, пила, жрала и разлагалась. Все ради национальной безопасности. Среди десяти убитых агентов девять —
Она перевела дух и оперлась рукой о стену.
— Но вы никому не скажете о моей маленькой исповеди, сэр? Конечно нет, потому что всего этого просто не может быть, это невероятно, это не может быть правдой.
— Агента Джокер, пройдите в кабинет мистера Доусона. — Затрещал динамик. — Агент Джокер…
— Надо же, как вовремя. — Сказала Гувер и вышла, хлопнув дверью.
— Да-а-а-а, вот это ПМС! — Протянул Джо. — Так что там с противоядиями, док?
Глава 28. Классический случай
Высокий худой француз сидел в кабинете Доусона, манерно закинув ногу на ногу. Черные острые усики топорщились в стороны, как пики, такие же тонкие, как его ноги и руки. Гувер, никогда не сталкивавшаяся раньше с людьми нетрадиционной ориентации, сразу ощутила нетолерантную неприязнь, отнюдь не улучшившую ей настроения. Сорвалась, как девочка, и разболтала Дантону то, что даже вспоминать не хотелось. И Коннору… Интересно, где на базе можно спрятать труп?
— Агент Гувер по вашему приказанию прибыл, сэр.
— Агент Гувер, это ваш инструктор. — Сказал Доусон, указывая ручкой за шестьсот долларов на незнакомца. — Он будет учить вас танцам.
Внешне малышка осталась невозмутимой, внутренне же содрогнулась так, что вибрация прошлась по комнате, заставив закачаться наградные листы в рамках.
— Да, сэр.
— Можете приступать прямо сейчас. — Доусон покатал в руках ручку.
— Есть, сэр.
Французик поднялся, пригладив сильно блестевшие от геля волосы с большими залысинами.
— Меня зфать Пьер Рошель. — Сказал он. — Я буду ушить тепья не только танцам. Я буду ушить тебя быть женшшиной.
Пробиравшийся по коридору агент Клеммон громко рассмеялся, услышав такое заявление, и тут же был наказан громовым голосом Доусона, просившего зайти. Буквально вчера агент потратил выданные из бюджета на операцию деньги на стриптизершу из Айдахо и ломал голову, как объяснить это в отчете служебной необходимостью.
— Да, сэр Рошель. — Ответила Гувер, чувствуя, что губы кривятся то ли в сардоническую улыбку, то ли в гримасу отвращения.
Приказы не обсуждаются, спросить у Доусона, зачем он выдумал танцы, не предоставлялось возможным.
— Пьер. — Поправил хлыщ. — Ты зфать меня Пьер.
— Да, Пьер.
— Хорошо, Пьер.
— Хорошо, Пьер. — Послушно повторила Гувер, чувствуя желание поправить французу немного торчащий в сторону нос.
— Пойтем. — Велел он. — Ты пудешь рассказывать мне сфой жизнь. Нет-нет, идти не как сольдат, идти как шенщин.
Гувер остановилась, машинально пристукнув пятками.
— Так. — Показал Пьер Рошель и пошел, плавно покачивая бедрами. — Женшин идет так, чтобы фсе смотреть на ней.