Похождения бравого рядового Гувер
Шрифт:
К театру подкатывали дорогие машины, сегодня была премьера какого-то там балета.
— Смотри. — Сказал Джо, тыкая в афишу, на которой в балетной пачке красовалась бледная танцовщица. — Помнишь, она была на вечеринке у Станниса?
Гувер огляделась, вытащила из кармана маркер и подрисовала актрисе усы, рога и недельную щетину.
— Может, все же куда-нибудь в другое место сходим? — Глядя на ее творчество, тоскливо спросил Джо.
— Не дурите, сэр. — Гувер убрала маркер и полюбовалась на результат. — Вам понравится.
Снайпер в этом сильно сомневался. Все посетители театра были разряжены в
— Нас туда не пустят! — С надеждой предупредил Джо, буксируемый к сверкающему главному входу. — Мы неподобающе выглядим!
— Ничего, там на месте все выдадут. — Бодро отозвалась сияющая Гувер.
Как ни странно, их все же пустили. Но вместо того, чтобы идти со всеми в фойе, Гувер подошла к окошку администратора и протянула ему два билета. Очкастый бледный тип быстро взглянул на нее, потом на Дантона.
— Проходите.
Гувер прошла в открывшуюся дверь, где обнаружилось еще одно фойе, только пустое. За импровизированной конторкой сидела сухая и высохшая тетка, похожая на стрекозу.
— Опаздываете. — Упрекнула она.
— Простите. — Бодро извинилась Гувер, вцепившись в тоскующего Дантона, как клещ, чтобы не вздумал сбежать, и протянула билеты и ей.
Взамен тетка внезапно выставила на конторку два стаканчика с зеленой жидкостью. Гувер лихо опрокинула в себя один.
— Не тормозите, сэр! И так опаздываем!
— А это еще что? — Дантон взял стаканчик.
— Не знаете? Это абсент. Пейте-пейте, с ним интереснее представление будет смотреть.
— Первый раз? — Понимающе поинтересовалась «стрекоза».
— У каждого свой. — Подмигнула Гувер. — Ну, пойдемте, сэр.
Тетка посторонилась, и они вошли в лифт. Гувер трясло от возбуждения, снизу доносились какие-то крики, звон гонга и музыка. Дверцы лифта распахнулись, и Дантон оказался в центре огромной толпы, бесновавшейся вокруг металлической сетки с крупными ячейками. Пахло тут странно: потом, алкоголем, сигаретами, опилками, землей и почему-то голубями.
— Желаете сделать ставки? — Подкатил к ним усатый малый в черно-белую полоску. — Все сегодня ставят на черное, самые низкие ставки у синего. Желтый самый надежный…
— Сэр, у вас деньги есть? — Обратилась Мерида к потрясенно оглядывающемуся Джо.
— А на что ставки? — Спросил он, стараясь перекричать музыку и гвалт.
Гувер кивнула, поманила его пальцем, чтобы наклонился, и закричала прямо в ухо.
— Никто не знает, на кого ставит, сэр! Каждому участнику лотереей присуждается цвет, зрители делают ставки на победу! Немного нечестно, зато какой адреналин!
— Быстрее, сейчас все начнется. — Поторопил букмекер.
— Сто долларов на зеленого. — Гувер сунула ему бумажку. — Двести на синего. На красного пятьсот. И… давай пятьдесят на черного.
— Восемьсот на зеленого. — Протянул и свои деньги Дантон.
Букмекер выдал им квитанции, и они начали проталкиваться к сетке, причем Гувер явно пользовалась своим спутником, сама скромно следуя у него за спиной, позволяя тому самостоятельно прокладывать дорогу.
— Наконец-то! — Прошептала она, прижимаясь
Злобные конкуренты прижали Дантона к ее спине так плотно, что более застенчивая девушка могла бы потребовать жениться. Он облокотился с двух сторон от нее руками прямо о сетку и прокричал в ухо:
— Что здесь происходит?
— Я же говорила, что вам понравится! — Не оборачиваясь, проорала в ответ Гувер. — Сейчас выпустят бойцов!
Ударил гонг. На арену, посыпанную опилками, внезапно из разных углов вылетели два петуха.
— В правом углу — синий! — Объявил голос с потолка. — В левом углу — зеленый!
Углов, конечно, у круглой арены не было, но зрители и без того поняли, где кто. Петухи обошли друг друга, вытягивая голенастые ноги со шпорами, и делая вид, что не замечают друг друга.
— Сейчас… — завороженно шептала Мерида, стуча кулаком с зажатой квитанцией о сетку. — Сейчас они начнут…
Ее нетерпение передалось и Дантону. Жаркая близость сотни разгоряченных тел, охваченных теми же эмоциями разогревала кровь.
— А ты на кого ставила? — Поинтересовался он, наклоняясь.
— На обоих! — Проорала Гувер. — Они еще будут с другими драться! Смотрите внимательно, сэр, это все в секунду у них происходит!
Петухи уже сошлись клюв к клюву и теперь нагибались вниз, как на рисунках в детских книжках. Они поднимались и нагибались, поднимались и нагибались… а потом вдруг сцепились, крича от ненависти, выдирая друг из друга перья, долбя клювами, раздирая противника в кровь. Мерида завизжала от восторга и запрыгала, елозя спиной по Дантону. Снайпер подумал, что теперь точно придется жениться, взял легкого курсанта за талию и посадил к себе на шею, чтобы ей лучше было видно, а ему не так стыдно.
— Давай! — Заорал он на петухов вместе с Гувер.
Его по голове легонько стукнула бутылка. Дантон поднял глаза. Мерида вопросительно помахивала сверху бутылкой ирландского виски.
— За победу, сэр?
— И откуда ты их только берешь все время? — Удивился Джо.
Если бы посетители театра оперы задержались после представления на пару часов и зачем-нибудь зашли бы за торец здания, то очень бы удивились вываливавшейся из театра разгоряченной толпе, больше подходящей для какого-нибудь рок-фестиваля, чем для обиталища муз и граций. Дантон споткнулся, но целоваться не перестал. Мерида висела на нем, обвив ногами за пояс, а руками за шею. После четырех часов сплошного угара и воплей они стали богаче на две тысячи долларов, но, в конце концов, даже не это было самым главным. Дантон был неприлично пьян и неприлично счастлив, Гувер, похоже, тоже, три дня алкогольных возлияний в неделю сразили даже ее антиалкогольный фермент. Дантон, шатаясь, добрел до тупика и посадил Гувер на крышку мусорного бака, чуть всем весом на нее не навалившись, но в последний момент удержавшись. Ее проворные руки уже проникли ему под футболку и теперь проверяли там количество и качество старых шрамов, полученных в различных переделках. Джо оттолкнул ее руки и стянул куртку, чтобы ей было удобней. Для этого на пару секунд пришлось прекратить ее целовать, а потом было уже поздно. Мерида вцепилась в свои плечи и посмотрела на него с таким ужасом, будто он прямо здесь и сейчас собрался ее насиловать.