Похождения нелегала
Шрифт:
Двери у них у всех, разумеется, бронированные, да только мне это не помеха. Смысл бронированной двери в том, чтоб ее нельзя было вышибить даже бомбой: ставят наспех целый блок, а вокруг косяка — щели в палец, стоит только отогнуть кожаную обивку.
Я проходил в квартиру, как нож сквозь масло.
Риска напугать спящего ребенка практически не было: у новорусских очень редко рождаются дети.
Кошек они, как и я, ненавидят.
Вот собак действительно держат, но собаки в таких домах совершенно безумные от
Короче, я входил в пустую квартиру, принимал ванну, переодевался, устраивал себе ночной пир… холодильники и бары у них, как вы понимаете, не пустуют.
Кейфовал, смотрел видео, наслаждался дорогими напитками, кимарил время от времени, избегая глубокого сна, а ближе к утру уходил досыпать в скверик.
Предыдущую одежду дисминуизировал и где-нибудь по дороге бросал в мусорный бак.
Прихватывал ли что-нибудь на добрую память? Деньги — да, украшения — ни под каким видом. Чтоб не оставлять никаких следов.
По прошествии времени я разжился настолько, что позволил себе сделать паспорт, самый настоящий, с московской пропиской, только не по моему адресу и на другую фамилию, которую, полагаю, нет надобности здесь называть.
Загранпаспортом я тоже на всякий случай обзавелся.
Документы дали мне возможность беспроблемно менять валюту, ночевать в хороших гостиницах, и теперь в "царские дома" я наведывался только за деньгами.
Если вы думаете, что новорусские держат деньги исключительно в банке, то вы глубоко ошибаетесь. Их квартиры завалены наличкой. В серванте, в баре, просто на столе — всюду пачки несчитанных денег, все валюты мира, включая мозамбикские метикалы.
Но, сколько веревочку ни вить, а концу непременно быть.
Так и случилось.
35
Я облюбовал квартиру, в которую, по всем признакам, давно уже не ступала нога человека.
Нормальное жилье трудящейся грабительской семьи: три холла, три туалета, две ванных, гостиная с эркером, кабинет тоже с эркером, две спальни (одна с гардеробной комнатой), два просторных чулана, кухня смежная со столовой — и еще комната для гостей.
Всё обставлено дорогой финской мебелью — за исключением гостевой, где меблировка на уровне скромного провинциального отеля.
Этим комфортом наслаждалось, однако же, какое-то одичалое пустодомное быдло.
На стенах кисея паутины, в углах хлопья пыли, под столами засохлые крошки предыдущей еды, зеркала захватаны сальными руками, постельного белья вовсе нет, ванные и раковины загажены до такой степени, что к ним страшно даже приблизиться, углы мебели во вмятинах и отбоинах, на горизонтальных поверхностях — круглые липкие следы от бутылок и стаканов.
Ни единой книги во всей квартире — кроме валявшейся на кухонном подоконнике брошюры "Как стать миллионером", но и та, похоже, использовалась лишь для
Присутствия женщины вовсе не ощущалось — если не считать огромной коллекции видеокассет с самой изуверской порнухой, где женщину только что не выворачивали наизнанку, как овчинный тулуп.
Правда, богатый мужской гардероб (на южноамериканские вкусы) — и роскошная коллекция напитков.
Украшением гостиной была большая хрустальная ваза, до половины наполненная центами, песетами, пфеннигами, пенсами и лирами.
Металлические деньги в Москве трудно обменивать, это известно даже ежу.
36
В одну прекрасную ночь, когда я, сидя в шлафроке в глубоком кресле, смотрел телевизор и потягивал дорогой коньячок, тяжелая рука легла мне на плечо, и грубый голос сказал:
— Выследил я тебя, сука.
Я вскочил — и глаз мой заискрился от сильного удара в скулу.
Рухнув на пол, я приподнялся на локтях — надо мною стояли трое джентльменов в черных длинных пальто.
Я готов был к дальнейшим побоям, но хозяин (в отличие от двоих других, пальто на нем было тонкокожаное, пиджак ультрафиолетового цвета, на груди золотая камергерская цепь) — хозяин успокоил меня:
— Больше бить не будем, если честно расскажешь, как вошел. Мне эти запоры слишком дорого обошлись, чтоб всякая шантрапа их ногтем открывала.
Я попробовал было сплести байку насчет того, что дверь была вообще не захлопнута, но этот номер не снискал аплодисментов.
— Включи утюг, Вовик, — скомандовал камергер.
Я понял, что мне придется открыть этим страшным людям всю правду — или хотя бы часть ее, иначе они прибегнут к пыткам.
Что оставалось делать? Это ж была не милиция.
А я, между прочим, не переношу физической боли.
37
В общем, я рассказал им о своих способностях.
Они, естественно, не поверили.
Телохранители дружно меня оборжали, хозяин же, напротив, пришел в неистовство и сгоряча выбил мне зуб.
Пришлось продемонстрировать им всё.
Надо было видеть широкие морды этих амбалов, когда я вернулся в нормальное состояние.
— Во, блин, рапсодия, — сказал Вовик и стал визгливо смеяться.
Другой побледнел, прошептал "Господи, на всё воля твоя" и широко, истово перекрестился.
Камергер стоял молча и жевал сигарету.
Потом он потребовал, чтобы я повторил фокус еще раз.
Памятуя о мальчике-с-пальчике, я гордо отказался, но, когда принесли утюг, вынужден был подчиниться.
Мои опасения не лишены были оснований.
Как только я дисминуизировался, мерзавцы отловили меня и стали запихивать в горлышко пустой бутылки.
Я сопротивлялся, как мог, и это им не удалось.
Тогда меня бросили в стеклянную широкогорлую банку из-под импортной брынзы. В ней мерзко воняло.