Похождения «Подмигивающего призрака»
Шрифт:
– Хорошо, идите. Я посмотрю, что наработал этот хваленый вами Губин. Если хороший работник, то пусть пока работает, а потом видно будет. Слово «пока» нарком намеренно выделил и произнес с неодобрительными металлическими нотками в голосе.
Смирнов с облегчением покинул кабинет. Для него отношение наркома к сотрудникам с высшим образованием не было новостью. Но, идя по длинному служебному коридору, покрытому ковром, глушившим даже малейшие звуки шагов, Смирнов не переставал мучиться вопросом:
«Почему именно сейчас у наркома возник интерес к довольно обычной разработке среднего уровня чиновника, работающего в наркомате иностранных дел? А что если дело вовсе не в этом Земнове,
Заметив возле своего кабинета ожидающего результатов доклада Губина, начальник отдела поспешил его успокоить:
– Все в порядке. Нарком оставил материалы у себя. Будет внимательно изучать. Если в деле все в порядке, то и нечего беспокоиться. Ты человек опытный. Думаю, все обойдется. Иди, работай. Пока.
Смирнов и сам не ожидал, что автоматически повторит интонацию наркома, произнося угрожающее слово «пока». Но оно вылетело у него непроизвольно, невольно заставив подчиненного насторожиться и почувствовать, как тревожное ощущение грядущей беды заполняет все его существо. Выйдя из приемной Смирнова, он направился к себе в кабинет. Сев в кресло, Губин нервно закурил. Он знал, что сотрудники отдела не любят его, числящегося в передовиках невидимого фронта. К тому же лютое неприятие вызывало его увлечение живописью. Он и сам удивлялся, как при распространенных арестах среди чекистов его так долго не трогали.
Объяснение было только одно: он умел ловко оформлять дела врагов народа. Его разработки отличались изяществом и, главное, правдоподобностью. Помогали безудержная фантазия и умение смешивать подлинные факты с выдумкой так, что им можно было верить. И начальству, ошалевшему от грубых подтасовок о тоннелях, прорытых под Красной площадью в целях терактов в Кремле, приходились по душе дела, по которым опасные фигуранты очень правдоподобно вредили советской власти в пользу враждебных иностранных государств. Материалы разработок, представленные Губиным, успокаивали совесть начальства, позволяли верить, что их ведомство действительно занимается борьбой с реальными врагами. Губин это хорошо понимал, и до поры до времени это спасало его от злокозненных попыток коллег подсидеть удачливого майора.
И на этот раз он вновь возвращался мысленно к материалам разработки «Виртуоз»: «Где я мог допустить прокол? Дело-то в общем рядовое. Этот Земнов долгое время подвизался при нашем посольстве в Англии. Даже проявил себя неплохо при организации забастовки английских рабочих в конце двадцатых годов. Но потом был отозван. Трудился на ниве торговых отношений. Но в последнее время начали поступать сигналы о частых неформальных контактах Земнова и его жены скрипачки Раисы с представителями иностранных разведок.
Губин хорошо понимал, что по роду службы Земнов с женой должен был посещать посольские приемы. Но на сигнал надо было реагировать. Установленное наружное наблюдение вскоре зафиксировало контакт семейной пары с английским торговым атташе при посещении Большого театра. Затем поступили сведения о совместном обеде с иностранцем в ресторане “Метрополь”». Дальнейшее было делом техники. Губин затребовал материалы о совершенных торговых сделках, в которых принимал участие Земнов. Нашел в них массу упущенной выгоды и для оригинальности вменил в вину Земнову не шпионаж, а экономическую диверсию в пользу иностранного государства. Будучи арестованным, Земнов оценил ситуацию реально и признал свою вину при условии, что пойдет по делу один, не давая показаний
Раз за разом анализируя законченную разработку, Губин пришёл к выводу:
«Вроде бы все сделано правильно и четко: придраться не к чему. Хотя ошибки можно обнаружить в любом деле. Посмотрим! Зато я знаю, кто мог на меня накапать. Это работавший со мною по делу мерзавец Никонов с оловянным взглядом. Вот уж подлинно Иван – крестьянский сын. Простого документа грамотно составить не может. А туда же: на мое место, сволочь, метит! Но ничего, я послал вчера запрос на его родину: действительно его отец из бедняков, как он сам написал в анкете, или подлежал раскулачиванию? Вдруг местные товарищи что-нибудь накопают?»
Губин не знал, что его шифровка пока еще не ушла. Продиктовав запрос, он не проверил его отсылку. Ему и в голову не приходило, что ответственная за передачу шифровки Галина из секретного отдела по уши влюблена в Никонова и успела его предупредить. Тот попросил не отсылать запрос в течение двух дней. Это давало ему возможность успеть свалить ставшего для него опасным майора. То, что его отец не являлся кулаком, было правдой. Но в биографии папаши было темное пятно: в 1925 году он уезжал на заработки в Москву и устроился работать личным водителем к товарищу Троцкому. Но, будучи одарен природным умом, уже через год почуял близость низвержения своего высокого хозяина, уволился и уцелел, вернувшись в деревню. Никонов никак не мог допустить, чтобы этот способный его погубить факт стал известен так некстати. Конечно, Галина рисковала, но Никонов заверил ее, что знает наверняка о предстоящем аресте Губина. И она, поверив обещанию сожителя в скором времени жениться, придержала отправку запроса.
А Никонов решил идти ва-банк и за собственной подписью передал непосредственно в секретариат наркома рапорт о вредительской деятельности Губина, злонамеренно покрывающего врагов народа. В качестве вопиющего факта он указал на племянницу Земнова, которая неоднократно встречалась в неофициальной обстановке с сыном торгового атташе под предлогом совершенствования общения на русском языке. Особенно подозрительной было совместное посещение консерватории, из которой молодые люди ушли с середины концерта и, сев в такси, сумели уйти от наблюдения. Вместе с тем, подчеркивалось в донесении, враг Губин предпочел закрыть глаза на предательскую роль племянницы Земнова Инны и этим потворствовал уходу от ответственности важного члена преступной группы. Закончил свой рапорт Никонов словами: «Надеюсь, враги будут наказаны. С коммунистическим приветом, лейтенант Никонов».
Сигнал сработал. В материалах дела четко были зафиксированы встречи Инны с сыном торгового атташе. А по уголовному делу ее не привлекли: девушка прошла лишь свидетелем. За подобную мягкость сотрудники наркомата внутренних дел и с меньшей виной слетали с должностей, арестовывались и шли вслед за своими бывшими фигурантами. А с учетом высшего образования и увлечения живописью у Губина после поступления доноса шанса уцелеть не было.
Губина арестовали в ночь с воскресенья на понедельник. Жена Лиза с ужасом смотрела на жалкое лицо поднятого с постели в одном нижнем белье мужа. Всегда уверенный в себе человек стоял неподвижно с вытянутыми вверх руками, терпеливо ожидая, когда ему позволят, наконец, одеться. Было ясно, что чекисты испытывают особое удовольствие от ареста своего уже бывшего коллеги. Они, проводя обыск, бесцеремонно толкали и переставляли Губина с места на место, словно это был уже не живой человек, а неодушевленный предмет наподобие старой табуретки.