Похождения проклятых
Шрифт:
— Стучи и звони дальше, — сказал я. — А я попробую залезть в окно. У него пожарная лестница рядом с подоконником.
— А милиция?
— А ты ее видел где-нибудь? Сейчас никому ни до кого нет дела. Самое время для форточников.
— Сомневаюсь, чтобы ты пролез.
— В крайнем случае — выбью стекло.
Мне сейчас было уже наплевать на такие мелочи. Я обрел какую-то странную для себя, несвойственную решимость. Правда, нога все еще хромала, но это тоже не важно. Руки целы и голова на месте, остальное приложится. Оставив Алексею посох, я спустился вниз и вышел из подъезда. В окне Сергея Николаевича за плотными шторами угадывался свет лампы. Но это еще ни о чем не говорит, квартира могла быть действительно пуста. Или… с уже неживым хозяином. Гоня от себя эти мысли, я подошел к пожарной лестнице. Слишком высоко,
Я просто вышел на тротуар и нагло загородил дорогу двум крепко поддатым мужикам с довольно звериными рылами. Те, не ожидая подобного поведения от весьма хлипкого интеллигента, с интересом уставились на меня.
— Братаны! — сказал я. — Подкиньте меня вон на ту пожарную лестницу. Дам на водку.
— Водки у нас самих навалом, ее сейчас всюду завались, бесплатно. Нам развлечений не хватает, — ответил один из них. — А че тебе туда надо?
— В квартиру залезть.
— В свою или чужую?
Я понимал, что от моего ответа будет зависеть и их решение. Могут и оставшиеся кости переломать.
— В чужую, конечно, — правильно сказал я. — Грабануть надо.
— Это дело, — сочувственно закивали они. — Это мигом.
Они подхватили меня под руки, повели и легко подбросили до нижней металлической перекладины лестницы. Остальное было делом техники. Я подтянулся и полез дальше.
— Удачи тебе, браток! — услышал я их прощальный возглас.
Не теряя времени, я добрался до нужного окна. Надо было ступить на карниз и сделать несколько шагов. Кирпичная кладка под ногами стала крошиться. Дом был старый, сталинской застройки. Этажи высокие. Внизу, прямо подо мной — спуск в подвал. Если навернусь, то покалечусь несомненно. А главное — как открыть окно? Не думая больше ни о чем, я двинулся по карнизу, прижимаясь к стене. Дошел боком до окна и прильнул к нему. Тут-то одна моя нога и сорвалась, но я успел уцепиться… За что? То ли за какую-то выемку, то ли за железную скобу, а еще мне показалось, что за чью-то ладонь, раздвинувшую стекло. Не знаю, не могу понять, к тому же все у меня в голове мешалось. Важнее, что я уцелел, удержался и опять прильнул к окну.
Стал стучать, но никто не отзывался. Я заметил полоску света между не до конца задернутыми шторами. Начал смотреть. Это был рабочий кабинет Сергея Николаевича. Сам он сидел на стуле за столом. Неподвижно. А рукопись лежала перед ним. И главное — он тоже глядел на меня! Потому что был жив, хотя производил впечатление окаменевшей статуи. Даже веки не моргали, просто остановившийся взгляд, полный бездны.
С чего я решил, что он жив? Опять же, не знаю, но я чувствовал это. Я даже понимал, что в подобном состоянии он может пребывать очень долго. Что-то его заступорило. Заклинило, зажало в тисках. Наверняка эта самая рукопись. Ноги мои вновь стали скользить по карнизу. Еще немного — и я больше не смогу держаться. Тогда я принял единственное радикальное решение, о чем и предупреждал Алексея: правым кулаком с силой ударил по стеклу (а оно было двойное!), разбил его, вышиб и, не обращая внимания на боль и кровь, полез в комнату. Порезавшись еще больше (не только руки, но и лицо), я свалился на пол, попутно опрокинув какие-то цветочные горшки. Кажется, с моей любимой геранью.
От такого звона и шума мог бы пробудиться и мертвый. Но Сергей Николаевич продолжал неподвижно сидеть, только изменил наклон головы, теперь он смотрел на меня, барахтавшегося на полу, в черепках, цветах и крови.
— У вас звонок не работает, — произнес я, не найдя, что сказать.
Сквозь время — в вечность
…В ночь с 17 на 18 сентября 200… года, с четверга на пятницу, в Москве (по России тоже) происходили столь странные, да попросту и необъяснимые вещи, что дать им какое-либо определенное или однозначное толкование невозможно, нельзя, не нужно и не требуется, как было бы и неразумно требовать какого-то объяснения от природной стихии. Об этом
Но если судить по многочисленным фактам, то к утру 18 сентября какое-то массовое отрезвление все-таки стало наблюдаться. К тому же прошел мощный ливень, едва не накрывший город с макушкой. По крайней мере, он смыл многое из того, что не тонуло все эти годы. И еще. Любопытная история произошла на крыше одного высотного здания. Там в это время собрались представители многих элитных слоев общества, не пожелавшие или не успевшие покинуть Москву: политики, депутаты, бизнесмены, журналисты и пр., которые с явным удовольствием наблюдали сверху на мечущуюся в пожарах столицу. Гремела музыка, хлопали пробки от шампанского, произносились ликующие тосты. Интересно, что значительное большинство было совершенно голыми. И мало кто стеснялся своих мохнатых телец. Шабаш продолжался всю ночь.
Однако в самый разгар этого пира на крыше появился человек явно нездешнего вида. Как он прошел через многочисленную охрану — это уже вопрос второй. Важнее другое. Судя по всему, он обладал недюженной силой. Иначе как объяснить тот факт, что одной рукой он сумел ухватить за тулово первого правителя свободной России, а второй — за причинное место главного энергетика и потащить их к краю крыши? Причем все собравшиеся восприняли это как очень забавную и остроумную шутку. И даже когда все трое полетели вниз, то и тогда гости не прекратили смеяться. Правильно говорится, что когда Господь хочет кого-то наказать — то Он лишает его разума. Впрочем, это уже совсем другая история…
Глава пятнадцатая
Сергей Николаевич продолжал пребывать в ступоре, только не отрывал от меня взгляда. Врач у нас Алексей, поэтому я первым делом и побежал отпирать дверь. Увидев меня, всего в крови и порезах, он перепугался не на шутку. Наверное, подумал, что между мной и стариком произошла бойня. Или еще что. Даже не смог поначалу ничего сказать.
— Доктор, идите в кабинет, — успокоил его я. — Там Сергей Николаевич, как живой труп.
Но мои слова повергли Алексея в еще больший шок. Как бы и он тоже не впал в прострацию, — подумал я. Однако волновался зря, медицина у нас пока что на высоте. Алексей взял себя в руки, быстро прошел в кабинет. Я — следом. Мельком увидел себя в зеркале: вид был ужасен, таким только на Страшном суде и место. Все лицо и одежда залиты кровью. Но мне было чихать, и такого полюбят.
Алексей заглянул профессору в глаза, пощелкал перед ним пальцами. Потом сбегал на кухню, вернулся с аптечкой. Достал нашатырь. Сунул старику под нос, опять начал щелкать. Я тем временем прошелся по квартире, никого не обнаружил. Наконец Сергей Николаевич громко чихнул, замотал головой и сердито произнес:
— Ну чего ты все щелкаешь? Да жив я, жив! Просто задумался.
— Крепки же ваши думы, — сказал я. — Как летаргический сон.
— А ты что мне тут беспорядок учинил?
— Я нечаянно.
— Перепутал окно с дверью?
— Вроде того. Мы боялись, что с вами что-то случилось.
— Ничего со мной случиться не может. Я слишком стар для случайностей, это удел молодых.
Сергей Николаевич оттолкнул Лешину руку с нашатырем и добавил:
— Убери эту гадость, налей-ка мне лучше немного коньяка, так я скорее приду в чувство. Порой со мной действительно происходит нечто подобное, особенно…
Он не закончил, лишь взглянул на рукопись и вздохнул. Но мы поняли: видимо, все дело именно в ней, в находке. Она повергла его в этот ступор. А Сергей Николаевич опять как-то боязливо покосился на нее. Я налил три рюмки коньяка, мы молча выпили. Потом Алексей достал из аптечки йод, вату и занялся моим лицом и руками, стал выковыривать из них осколки. Боли я не чувствовал, потому что сам был возбужден до предела.