Похождения Шипова, или Старинный водевиль
Шрифт:
Шипов слушал печально, поникнув. Трех целковых больше не существовало. Улетели белые лебеди, три белых лебедя казенных, не воротишь. А Гирос сидел перед ним, потирал свой лиловый нос, похохатывал. Глаза его горели, словно он только что увел чужого коня и славно его продал.
Ладони Михаила Ивановича тонко пахли пудрой и духами. Внизу, под полом, шлепали босые ножки, и тихие всхлипы долетали оттуда. Шипов слушал рассказ компаньона не раздражаясь, спокойно, с грустью, даже почти не слушал; одна назойливая мысль попискивала в мозгу, а о чем - понять он не мог. О
Сперва мы с ним по рюмашечке.
– Будь здоров, Левушка!..
Ах, хорошо пошла... Грибок - шлеп, закусил. У секретного агента голова не должна кружиться. Еще по одной - шлеп. Закусили.
– Запах какой-то, вроде бы машинное масло, - говорю и смеюсь.
– Уж не грибки ли ты машинным маслом велел поливать?
– Ах, что ты, - говорит, - помилуй, какое еще масло?
– А сам бледнеет, бледнеет...
Так, думаю, идет в силок, медленно, но идет. Бросаю еще одну косточку.
– Хорошо тебе, - говорю, - в имении, в глуши... А каково мне-то в Москве, среди полиции, жандармов, чинов всяких, негодяев... Так бы, кажется, и бросил бомбу... Иногда думаю в отчаянии: пойду к социалистам, черт... брошу бомбу в губернатора!.. Я ведь, Левушка, на все готов. Мне ведь ничего не стоит...
Он еще сильнее бледнеет, но молчит. Я его добиваю:
– Веришь мне, граф? Погляди на меня внимательно: разве такие глаза могут врать? Вру я? Нет, ты скажи - вру? Да я же пес, Левушка. Преданный пес, верный...
...Ну вот, пьем, закусываем. Как дома. Я о тебе думаю: как, мол, он там, Мишель? Ему бы тоже пропустить не мешает да грибочек... Ах, нельзя!.. Просто плачу за тебя, братец. А он молчит. Что-то, думаю, я у него разбередил своим разговором, несомненно. Но что это за запах? Где же это пахло точно так же? Где? Где?
...Шилову показалось, что он куда-то проваливается. Речь Гироса долетала обрывками. Внизу все чаще и чаще хлопала дверь - Дася бегала в кухню пить воду.
– ...Чувствую, что на сегодня хватит. А тут как раз подходит хозяин, говорит: мол, пора по домам. Встаем. Отправляемся...
..лил. Ну, будя, - сказал Шипов грустно.
– Ступай прочь, сётрёбьен. Мне делом заниматься надо.
Гирос исчез, а Михаил Иванович придвинул свечу, достал перо, чернила и бумагу и сел к столу.
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
От М. Зимина
Его Высокоблагородию Господину Подполковнику Шеншину Д. С.
Объявивши согласие следить секретно за действиями Графа Льва Николаевича Толстого и узнать отношение Его Сиятельства к студентам Университета, живущим у Его Сиятельства под разными предлогами, я отправился в имение Его Сиятельства. Граф Толстой живет Крапивенского уезда в сельце Ясная Поляна, и я узнал, что при Графе находится более 20 студентов разных Университетов и без всяких видов, большая часть из сих студентов проживают в Волостных Правлениях участка Его Сиятельства и занимают должности учителей крестьянских детей, по воскресным же дням собираются все у Графа, а для чего - мною еще не установлено...
В доме Его Сиятельства имеется много коридоров и комнат, двери в кои заперты на замки, а что там в комнатах -
Что же касается денег, полученных мною от Вашего Высокоблагородия, то они все давно вышли, а никакой мочи нет без оных обходиться, одни прогоны чего стоят.
М. Зимин.
"Авось не обеднеешь, ваше высокоблагородие", - подумал Шипов, отправляя письмо, и через несколько дней от Шеншина пришли деньги. Угрызения совести Михаила Ивановича не мучали, И хотя в письме подполковника крайне сурово приказывалось выяснить фамилии студентов, какой деятельностью заняты, кроме учительства, Шипов с легким сердцем уложил деньги за пазуху.
Он возвращался домой, где Дася глядела на него недвусмысленно, где перо и бумага служили ему надежно, можно было жить не тужить в полное удовольствие, только головы не терять.
"Теперь и выпить можно", - подумал Шипов и почувствовал, как винцо скользит по горлу, как щекочет там чего-то такое, как вслед за ним торопится туда же молодой скользкий грибок.
Вдруг скрипнула какая-то калитка. Тонкий звук струны заколебался, и пока шло это колебание, неизвестный голос пропел шепотом:
...Зачем тебе алмазы и клятвы все мои? В полку небесном ждут меня. Господь с тобой, не спи...
Шепот растаял, будто не был.
Дома Шипов снова перечитал письмо подполковника. На этот раз оно прозвучало угрожающе, и даже настолько, что секретный агент побледнел и сжался. Он пересчитал деньги. Денег было всего сорок рублей. Да неужто граф поболее того не стоит? Ведь граф!.. На грека этого чертова надежды .плохи. А что, как сам его высокоблагородие прискачет в Тулу: а ну, показывай, такой-сякой, какая такая Ясная Поляна? Чего ты успел? Чего разнюхал?.. Да я, ваше высокоблагородие... да мы, господин подполковник... вот какое дело... да я, да мы... Те-те-те... Чего говорить?
Он и Гиросу поведал свои страхи, но Гирос не испугался.
– Вздор какой, чего бояться? Ну, я возьму его с собой, повезу к графу. Граф, скажу, вот братец мой двоюродный... ну? И пусть сам убедится.
А может, он и не врет, длинноносый цыган?.. Но настоящей веры к Гиросу не было. Так, надежда маленькая была, а настоящей веры не было. Ух, граф, беда с тобой! Хоть бы ты карманником объявился...
"Ох, надо бы, надо бы съездить самому, - подумал Шипов с тоской.
– Надо бы поглядеть. Холодно в дро-веньках-то, замерзнешь, поди. Летом бы, налегке, как хорошо! На травку прилег, в ворота заглянул, туда-сюда...
Бонжур, куда путь держите? Позвольте, се муа, водицы испить..."
Он опять поднес к глазам грозное письмо. Оно слепи-ло пуще солнца. Глаза болели на него глядеть. Попалась, мышка! Придавил тебя маленький кот лапкой. А там уж и большие кругами ходят, косятся, показывают белые зубы.
– Полноте, ваше сиятельство, - сказал Гирос.
– Была бы голова на плечах. Вон у меня какая голова, погляди...
"Да голова-то есть, - подумал Шипов, - а что тол-ку?"
– Была бы голова, Мишель, а веревочка всегда найдется, - захохотал Гирос.