Похождения Шипова, или Старинный водевиль
Шрифт:
Полковник. Вы, господин пристав, большой добряк. Вы не должны быть снисходительным к заговорщикам!
Мария Николаевна. Это я заговорщица?! Вы просто безумны, вот и все. Вы оскорбляете меня, весь дом и вообще все вокруг...
При этих словах графиня Мария Николаевна с гневом отворотилась. Дуняша исчезла. Михаил Иванович глядел исподтишка на Марию Николаевну с восхищением и тревогой (Куды Матрене-то!..), знакомая игла прошила сердце.
Тетушка (Марии Николаевне). Я все-таки в толк не возьму, чего им надобно, Маша. Вы узнайте, чего им надобно. Чего им надобно
Полковник (Кобеляцкому). Попросите их не переговариваться.
Кобеляцкий. Татьяна Александровна, Мария Николаевна, их высокоблагородие не считает возможным...
Мария Николаевна. О чем вы спрашиваете? Вы разве не видите, что это переодетые разбойники?
Те туш к а. Когда я услыхала, что кареты въезжают, я решила, что это Леон... А оказывается..
Мария Николаевна. Это грабеж, и они за это ответят.
Шипов (Карасеву). Когда я жил на доходы с этого имения...
Карасев. Ну, поехали... Граф что, делился с вами?
Шипов. А как же.
Карасев. Это на него не похоже...
В это время ввалились жандармы и доложили, что типографии нигде нет.
Тетушка. Господа, может, вы позволите нам с Машенькой удалиться?
"Эх Марья Николаевна, Машенька, - подумал Шипов, - казните меня, голубушка! Да кабы я знал!., бесь дом переворотили, разбойники! А какой дом был..." - и он туманным взором оглядел залу, подвергшуюся нападению.
Полковник несколько поостыл или взял себя в руки.
– Ну, - сказал он Шилову тихо, - где же ваша типография?
– Лямур...
– сказал Михаил Иванович.
– В каком смысле?
– Аншанте совсем... Может, в пруду утопили...
– Это может быть, ваше высокоблагородие, - сказал Карасев.
– У них пруд большой-с. Вполне.
– А подвалы?
– спросил полковник.
– Как же с подвалами будем?
– Дозвольте, я гляну, - предложил Шипов.
– Я мигом.
– Ну ладно, - согласился Дурново.
– Гляньте, гляньте...
– А после можно и повистовать, - сказал Кобеляц-кий.
Михаил Иванович увидел, как его в наручниках увозят из Ясной Поляны, ринулся прочь из залы, скатился с лестницы и оказался на дворе. Не теряя времени, он забежал за ближайшие кусты и упал в прохладную траву. Утро занялось вовсю. Пели птицы. Солнце готово было выкатиться из-за деревьев, чувствовалось, что оно краснеет, набухает, наливается; слышно было, как приходят в себя травинки после глухой ночи, как берутся за дело кузнечики, мухи, жуки, шурша, гудя, звеня и потрескивая в чистом воздухе, наслаждаясь своей свободой, не завидуя людям, копошащимся в чужом доме, в духоте, при свечах, с бесовскими ужимками и ухищрениями, переполненными коварными замыслами и любовью подавлять других.
Он лежал в траве. Над ним медленно проплывали розовые утренние облака. Граф Лев Николаевич Толстой в серой дорожной рубахе сидел на траве рядом. Грубая палка с загнутым концом лежала у него на коленях.
– А я, ваше сиятельство, к вам бечь собрался, - сказал Шипов.
– Дай, думаю, добегу, где граф кумыс пьет, расскажу, что да как... Я все рассуждаю,
– Отчего же нет?
– засмеялся граф и погладил Михаила Ивановича по голове.
– Чудно мне, ей-богу. Разве ты виноват?
– Не, не виноват, - откликнулся Михаил Иванович с благодарностью. Рази ж это вина? Вы меня, ваше сиятельство, хоть на вилы подденьте, а по-другому я не мог, пущай хоть совсем мезальянс полный, а по-другому не мог.
– Конечно, конечно, - согласился граф.
– Ежели б я господину полковнику Шеншину не докладывал, что у вас тут типография, они бы мне денег не слали. А куды ж без них? За квартиру вдове этой дай, Гиросу, прощелыге, дай, Матрене послать надо? Надо. Опять же сюртук из альпага, выпить-закусить, того-сего-десятого...
Граф тяжело вздохнул и провел по соломенному хохолку Шилова.
– А они там небось все ищут, - сказал он.
– Ищут, канальи... Все переворотили. Нынче на пруд пойдут, там искать будут.
– А чего ищут-то?
– Типографию, ваше сиятельство, чего же еще.
– А, - опять вздохнул граф, - карасей распугают.
– А ведь не я бы, ваше сиятельство, а другой кто, так еще похуже было бы, такое аншанте написал бы, не приведи господь! Как они там желают, так мы и ста-раимси...
– Что-нибудь нашли?
– спросил граф шепотом и вдруг запел:
...Зачем тебе алмазы и клятвы все мои? В полку небесном ждут меня. Господь с тобой, не спи...
Шипов раскрыл глаза. Перед ним сидела торговка пирожками с обрюзгшим лицом и розовыми губами.
– Тсссс!
– зашипела она.
– Нашли чего?
– Нет, - сказал Шипов, не удивляясь.
– А граф-то где?
– На кумысе... Слава богу, что не нашли... А вы-то, батюшка, чего спите? Искать надо...
Михаил Иванович глянул сквозь кусты. Двор перед крыльцом весь был уставлен каретами, подводами. Фыркали лошади. Толпились мужики, бабы, переговарива
лись вполголоса. Гул стоял вокруг, и уже не стало слышно ни птиц, ни кузнечиков.
– Неужто найдут?
– спросила торговка пытливо.
– Не, - ответил Михаил Иванович равнодушно, - нечего находить.
– Слава богу, - обрадовалась торговка и погрозила секретному агенту пальцем.
– Уууу, плутище, погоди у меня!
Михаил Иванович поднялся и юркнул в дом. Дуняша, в голубом платьице, в мочках ушей красные ниточки, встретилась ему.
– Здравствуй, Дуняша, - сказал он, - барыни-то все мучаются?
– Мария Николаевна спят, - сказала Дуняша, - а тетенька ихние рядом сидят.
– А эти-то?
– А эти на пруд собрались искать там чего-то, а после захмелели и спать легли.
– Так ничего и не нашли?
– спросил Шипов.
– Не, не нашли... А чего они ищут? Чего вы ищете? Барыню обидели, тетеньку ихнюю.
– А ты не пужайся, я тебя в обиду не дам, - сказал Михаил Иванович. Пущай они ищут, а ты не пужайся... Вон ты какая вся ладная...
– А я и не боюсь, - засмеялась Дуняша, польщенная его словами.
– Чего мне бояться?