Похоже, это любовь
Шрифт:
Не удивительно, что капелька беззлобного веселья не только положила конец трепу Томми Анголини, но и знатно раздраконила их отца. В то время он служил сержантом в отделении полиции Нью-Йорка. Отец повязал Ника с братьями, доставил их в шестьдесят третий участок и закрыл в пустой камере.
На шесть часов.
Излишне говорить, что после этого случая у всех братьев Маккол развилось здоровое понимание преимуществ быть законопослушным десяти-, девяти- и семилеткой. Единственным человеком, которого больше всех травмировало пребывание детишек в карцере, оказалась их мать. Все шесть часов она
– Последний, назвавший меня так человек наблюдал, как три футбольных мяча пробивают окна его гостиной, – откликнулся Ник.
– Поскольку добраться до Нью-Йорка и спасти свою жизнь, ты, судя по всему, не можешь, я не слишком уж беспокоюсь, – съязвил Мэтт. – Ты лучше спасешь мир от биологической атаки или сорвешь заговор с целью убить президента.
– Не-а. Это в планах на следующую неделю.
– Серьезно, Ник – ты даже ради праздника Ма не можешь приехать? Мы месяцами это планировали.
Чувствуя себя первостатейным козлом, Ник отвлекся на зеркало заднего вида и проверил, нет ли кого на хвосте.
– Знаю. Но произошло нечто такое, из-за чего я не смог уехать. Придется искать какой-то способ уладить все с Ма. Как плохо она восприняла эту новость?
– Сказала, что больше не будет слать тебе почтой соус для аррабиатты, – сообщил Мэтт.
Ник присвистнул. Должно быть, его мать по-настоящему сердита, раз угрожает перекрыть поставку домашней еды. Плохо дело.
– Только если ты внезапно не объявишь, что завел подружку или собираешься жениться или что-то в таком духе, полагаю, придется тебе какое-то время числиться в ее черном списке, – хохотнул Мэтт. Будучи средним ребенком в семье и миротворцем по натуре, он недолго дулся. – Ма буквально бредит внуками, ну, ты сам знаешь. Стоит мне только упомянуть, что я пригласил женщину выпить, как она тут же звонит отцу Тому и спрашивает, в какие дни церковь свободна для венчаний.
– К сожалению, никаких грядущих объявлений с моей стороны не предвидится, поэтому пребывать мне в немилости.
Ник, как ни странно, поймал себя на мысли, а что бы его мать подумала о Джордан.
Сложно сказать, что бы ее больше шокировало: миллиардное наследство или брат-уголовник. Если бы это вообще имело значение.
– Я планирую приехать, как только закончу это задание. Если Ма не пустит меня на порог, могу я завалиться к тебе?
– Конечно. И не волнуйся о Ма, – успокоил Мэтт. – Я скажу ей, что появилась новая симпатичная помощница окружного прокурора, с которой я столкнулся на станции. Это на какое-то время отвлечет ее от бестолковой пародии на сына вроде тебя.
– Спасибо. И из любопытства, ты серьезно познакомился с новой симпатичной помощницей окружного прокурора?
Голос его брата стал лукавым:
– Больше, чем просто с симпатичной. Ты же знаешь, я тащусь от женщин на высоких каблуках и в строгих костюмах. Эй, с тобой хочет поговорить Энтони. Вот он.
Ник слышал приглушенные звуки, пока Мэтт передавал трубку, а затем на линии появился его младший брат.
– Эй, кто-нибудь говорил тебе, какой ты баклан?
И понеслось.
Глава 16
После
Ничего не произошло.
К вечеру вторника можно было справедливо заметить, что жизнь Джордан Родс вошла в свою обычную колею, но с одним важным дополнением: каждый вечер в девять тридцать, по возвращению домой из «Погребов ДеВайн», ей звонил с проверкой Ник. Он рассказал, что в то утро Экхарт и Трилани встречались, а значит, скорее всего, Ксадер ни о чем не подозревает – пока еще не подозревает, и ФБР действует согласно плану, собирая необходимые для арестов доказательства.
– Если так пойдет и дальше, скоро ты от меня отвяжешься, – поддразнил Ник.
На третий вечер, он спросил, не заметила ли она за весь день чего-нибудь необычного.
– Ты все время задаешь этот вопрос, – проворчала Джордан. – Поверь, если что-то покажется из ряда вон выходящим, я тебе первому позвоню. У меня нет благородных намерений строить из себя героиню.
– Просто приглядываю за тобой, Родс.
На следующий день Джордан пробилась через пробки в центре города и отправилась в федеральную тюрьму. «Вот тебе и последний визит на прошлой неделе», – подумала она, поднимаясь в лифте.
Они с братом заняли свой обычный столик, прямо напротив замызганного пуленепробиваемого окна со стальными решетками. На свиданиях с Кайлом Родсом только самые лучшие места.
Не успел братец усесться, как тут же накинулся на нее:
– Что за высокий и мрачный красавец?
У Джордан челюсть отвисла.
– Обалдеть. Ты читаешь «Слышала и видела»?
Кайл указал на решетки:
– А чем еще я здесь должен заниматься?
– Каяться. Размышлять о проступках. Вправлять себе мозги.
– Ты увиливаешь от вопроса.
Да, увиливает. Потому что ее брат проходил под вторым номером, сразу после отца, в списке людей, которым она очень, очень не хотела врать.
– Ерунда. Просто парень, которого я сводила на вечеринку Ксандера. – Который, да, был высоким и мрачным красавцем. По слухам. И который временами вызывал у нее улыбку, когда не лез под кожу. Как зуд, что нельзя расчесать. Или клещ.
– За пять тысяч с носа, сомневаюсь, что он «просто парень», – хмыкнул Кайл.
Откуда ни возьмись у столика возник их «друг» Пучальски, заключенный с татуировкой черной змеи.
– И кто этот высокий и мрачный смазливый придурок? – спросил он у Джордан, судя по виду, оскорбленный до глубины души.
Джордан всплеснула руками.
– Шутите что ли, здесь что, все читают «Слышала и видела»?
Пучальски показал на Кайла.
– Я слямзил страничку у Сойера, пока тот читал финансовую колонку. Должен же я быть в курсе текущих событий, – подмигнул он. – Я тут не навечно застрял, знаешь ли.