Поиграем со смертью?..
Шрифт:
— Потому что защитные чары, оберегающие её, меняют судьбу, а судьба в свою очередь ведёт за ней охоту. А ты на судьбу никак не влияешь, разве что после операции твоя жизнь будет записываться в Книгу Судеб постфактум. А значит, обманутый фальшивой бесконечной Плёнкой список смерти Кисеки и Судьба, на которую не будет оказываться сильное воздействие, тебя просто не тронут. Не станут вести охоту, и потому карма не нарушится. Но для этого всё же контакты со смертными должны быть минимальны.
— И это хорошо, наверное, — призадумавшись, ответила я. — Не люблю я с людьми общаться…
— Вот и хорошо, — усмехнулся жнец, притянув меня к себе.
Его лицо пересекал длинный шрам, начинавшийся от левой брови, шедший через переносицу и заканчивавшийся на правой скуле. Но, несмотря на то, что шрам был неровный,
Я осторожно коснулась кончиками пальцев тёмного рубца над бровью Легендарного, и он едва заметно нахмурился. Но, видимо, увидев, каким взглядом я смотрела на него, жнец улыбнулся и, прижав меня к себе, хитро протянул:
— А знаешь, эксперименты порой дают неожиданные результаты. Кажется, я нашёл несколько больше, нежели рассчитывал.
— Я стала бонусом к возможности обхитрить Кисеки? — съехидничала я.
— Именно. А кто же не любит получать дополнительные призы? — усмехнулся Легендарный. — Похоже, игра всё же стоила свеч.
— Вот уж это абсолютно точно, — кивнула я, ни капли не сомневаясь в собственных словах, хотя вообще-то для меня это, мягко говоря, необычно.
Гробовщик улыбнулся, и нас окутала белая вспышка. Помогать Величайшему в его лаборатории до сего момента было для меня наградой, а теперь, похоже, станет вечной обязанностью. И я была этому безумно рада. Ведь бонусом к интересной, приятной работе будет искренняя, тёплая улыбка любимого жнеца. А она определённо стоит того, чтобы отдать за неё всё, что имеешь…
====== 44) Желания ======
«Amor non est medicabilis herbis.
«Любовь травами не лечится».
Вчера вечером самый гадский жнец в мире сказал, что я должна умереть. Причём сказал он это не как обычно — размыто и без определённого срока, а вполне конкретно. Сегодня вечером меня попытаются уничтожить. Да ещё как! Сжечь на костре! А не жирно ли им будет?! Так, ладно, спокойно, Инна. Ты справишься. Надо всего лишь пережить как-то три часа в Германии шестнадцатого века. Я справлюсь, главное не нервничать и продумывать каждый свой шаг. Верёвки развязывать я научилась, но стоит подготовиться получше…
Всё утро я собирала нужные вещи, проверяла, легко ли достаются ножи и пистолет, и вообще готовилась к походу как могла — даже в магазин за всякими полезностями сбегала. Выживу на этот раз — меня отправят через день-другой, но так как ни демоны, ни жнецы вмешиваться права не имеют, с местными жителями я справлюсь. На крайний случай пущу в ход пистолет, и меня даже совесть мучить не будет. Потому что я хочу жить.
Пистолет был заткнут за пояс спортивных штанов цвета хаки — нового приобретения, появившегося после утренней пробежки по магазинам. Тонкое длинное лезвие крепилось на правом запястье, под длинным рукавом свободной кофты всё того же защитного окраса. На левом запястье был закреплён маленький нож — на всякий пожарный. Лезвием можно будет верёвку перепилить, если свяжут, а ножичком — отбиваться, если кто-то подойдёт слишком близко. Кеды, волосы, собранные в хвост, и рюкзак с кучей полезных вещей дополняли мой образ, и в обед я вот в таком прикиде бурно обсуждала с Алексеем планы на вечер.
Братец-помидорка, которого я с утра заставила перекрасить волосы в чёрный, чтоб не особо выделялся в прошлом алой шевелюрой, явно нервничал, постоянно сводя разговор к теме подставы от Михаэлиса, который непременно вмешается в ход игры и сдаст меня инквизиции. Но я с Лёхой согласна не была и отстаивала позицию: «Ему нет резона меня подставлять, да и не такой он человек», — правда на это братец резонно отвечал, что Михаэлис — не человек, и потому смысл моей фразы туманен. Ну что он такой недоверчивый? Какая Себастьяну выгода от того, чтобы меня подставить? Перед боссом выслужиться? Так им же изначально велено было вмешиваться в события, только когда появляется угроза для Динки с Лёхой, и, как я узнала с утра у Гробовщика, этот приказ не изменился. Потому мне было абсолютно непонятно,
Дина же, пришедшая к обеду, подлила масла в огонь нервной обстановки, предложив устроить праздничный ужин — читаем между строк: «прощальный ужин». Я, конечно, отказалась, но кто ж меня спрашивает? Я хоть и Царь, но, кажись, подданные решили устроить переворот, почуяв надвигающуюся анархию… В результате, мы до трёх часов ваяли праздничный ужин, причём Лёшка, абсолютно не умевший готовить, вызвался нарезать продукты, а я, готовившая откровенно фигово, но всё же хоть что-то умевшая, помогала готессе с чисткой картошки, отбиванием мяса и прочими полезными мелочами, скинув рюкзак под стол. Гробовщик, судя по словам Дины, с утра отправился в свою лабораторию, Клод и Нокс куда-то смылись (последний, вероятно, на свиданку), Грелль нам активно мешал, пытаясь помочь Лёшке и разнося кухню в пух и прах, а Себастьяна не наблюдалось с самого утра. После пятничного скандала в парке он со мной не разговаривал, да и видела-то я его лишь во время обсуждения собственного приговора. Интересно, его так разозлила моя попытка защитить «могущественного демона без страха и упрёка» или тот факт, что я в него влюбилась и показала собственные чувства? Не знаю, да и знать не хочу. Только не перед таким вот походом…
В четыре часа вернулись все паранормальные существа, включая, что интересно, Спирса, и мы мило так поужинали — прямо «тесной дружеской компанией», ага. Только вот о дружбе речи не шло. Михаэлис делал вид, что он — идеальный дворецкий, только непонятно какого господина, потому как обслуживал он лишь себя, остальных одаривая почтительно-холодными ответами на вопросы и в дискуссии стараясь не вступать. Клод как раз таки дорабатывал последний день в качестве моего помощника, и потому являл собой образец вежливости и безэмоциональности. В последнем, кстати, от него не отставал и Спирс, а вот Грелль тараторил без умолку, стараясь поднять настроение Лёхи, и тот наконец всё же выполз из депрессии, завязав с жнецом интересный диалог, в ходе которого Сатклифф пообещал, что не оставит «Лёшечку до гробовой доски» и всегда будет его лучшим другом. Нокс со мной весь ужин прощался, заявляя, что не стоит бояться смерти, а я посылала его куда подальше, отвечая, что сдаваться не собираюсь. Гробовщик же с Динкой сидели рядышком, и подруга бросала на меня непонятные печальные взгляды — интересно, она меня ими хоронила или пыталась показать, что надежда есть, и она в меня верит? Непонятно. Ведь в глазах готессы плескалась тоска и в то же время вера в лучшее. Кстати, у них, кажется, что-то случилось, потому как больно уж Динка счастливая была, да и смотрела она на Гробовщика не так, как обычно — к её фанатизму добавилось нечто странное, похоже на чувство собственничества. Словно она готова была вокруг жнеца каменную стену выстроить и пылинки с него сдувать, лишь бы кто её драгоценности гадость не сделал. К чему бы это? Ну да ладно. Мне было не до того.
После десерта Ронни сделал гадость: обнял меня «на прощание» и сказал, что память обо мне сохранится в архивах жнецов, так что не стоит переживать — я не исчезну бесследно. Добрый он, аж плакать от такого милого прощания хочется! Кровавыми слезами, причём чтоб кровь была — жнеца… Сатклифф заявил мне, что позаботится о Лёшке, и потому я не должна о нём переживать, и от этого мне стоило бы забеспокоиться, вот только помирать я не собиралась, и потому переживать о братце — тоже. Клод меня проигнорировал, лишь пожелав результативного путешествия, а Динка обняла и заявила, что я не должна сдаваться и надо верить в чудо. С этими словами подруга оттащила меня в мою же собственную спальню и призналась, что Гробовщик сделал ей предложение руки и сердца, если можно так выразиться, предложив разделить с ним вечность. Я, если честно, опешила. Как так, он же, вроде, к ней как к подопытной относился!.. Но Динка ответила, что порой в чудо всё же стоит верить, потому как и «невозможное возможно», если не рассчитываешь его обрести. Что-то как-то я эту её фразочку не до конца поняла, но решила не заморачиваться и пожелала подруге счастья, на что она ответила мне пожеланием того же самого. Ага, на костре я счастье обрету! Хотя до костра дело не дойдёт, надеюсь… А там посмотрим. Если что, в крайнем случае, постараюсь с него сбежать…