Поиграем
Шрифт:
На этот раз, когда я вышла из лифта, Сильвия уже ждала меня. Она бросилась ко мне, сбивая с ног и, крепко прижавшись, заплакала.
Как только мы зашли в квартиру, Эйдан взял ее за руку и увел, бормоча ей, что все будет в порядке. Вернулся он один.
— Ей нужна минута.
Я ощетинилась от ярости.
— Я не понимаю, почему это происходит.
— Это происходит потому, что Никки глупо полагала, что этот ублюдок всегда будет ставить свою карьеру выше Сильвии. Поэтому думала, что не нет никакой гребаной потребности в юридическом оформлении, — прошипел он. — И я тупо, черт возьми, позволил
— Это та женщина? — спросила я. — Салли. Ты думаешь, что она имеет к этому отношение?
— О, она имеет к этому отношение, — сказал он, понизив голос. — Сегодня она сидела на встрече с нашими адвокатами и выглядела чертовски самодовольно. Если бы он не женился, то отправился бы в Калифорнию без Сильвии.
Я взглянула вглубь квартиры, вспомнив, как несколько раз видела Кэла. Казалось, он заботился о Сильвии, но что я могла знать.
— В последнее время он преднамеренно участил свои посещения. — Эйдан покачал головой, словно злился на себя, что не смог этого понять. — Все его действия после смерти Никки, были рассчитаны.
— Он должен был тебе сказать.
Эйдан взглянул на меня, и его боль передалась мне.
— Это точно.
Мы оба знали, не говоря этого вслух, что если бы Кэл сказал Эйдану про свои планы с самого начала, Эйдан бы успел подготовиться. Он бы не позволил им так часто встречаться.
Слезы набежали на его глаза, и я потянулась к Эйдану, но он отмахнулся.
— Я не могу, — сказал он грубо. — Я должен держать себя в руках для Сильвии.
Я кивнула.
— Кажется, она понимает, что происходит.
— Я думаю, она справилась бы с этим, если бы оставалась в Эдинбурге рядом со мной, рядом со своими друзьями. Но тащить ее в чертову Калифорнию... — Он замолчал, качая головой. — Кэл эгоистичный ублюдок.
— Разве адвокаты не думают так же?
— Что касается закона, то Кэл — ее отец. Его имя в свидетельстве о рождении. Он оказывал финансовую помощь для ее воспитания, и вскоре женится и остепенится. А я просто дядя-холостяк с менее стабильной карьерой. Мой адвокат сказал, что это настолько чертовски важно, что дело даже не дошло до суда. А со стороны Кэла все складывается хорошо. И, в любом случае, Сильви пройдет через все эти беседы с социальными службами и через прочее травмирующее дерьмо, от которого я не могу ее уберечь. Что касается того, что Кэл заберет ее за границу, он сказал, что ему жаль, и работа требует переезда в США, но... и я, блядь, цитирую: «ребенок должен оставаться под опекой своего отца, особенно в свете недавней потери матери, и судья знает об этом».
— Эйдан.
— И я знаю, что они правы. Рационально, я это понимаю. Я даже мог бы согласиться на переезд к отцу, но почему, черт возьми, он забирает ее так далеко от меня? А? Зачем ему это делать с ребенком, прикрываясь любовью, когда она уже так много потеряла?
Я старалась держаться за свой гнев ради Эйдана, чтобы быть спокойной в его шторме, и для этого требовалась каждая капля самоконтроля. Тем не менее, я прошептала:
— Потому что он эгоистичный ублюдок.
— Теперь все в порядке, — голос Сильвии заставил нас оглянуться. Она стояла у кухонной стойки, щеки бледные с красными пятнами от слез. Глаза тоже были красные, но ясные, и на ее красивом лице — решительное выражение,
— Мы можем заказать все, что ты захочешь, дорогая.
Мне хотелось закричать.
Мне хотелось закричать, броситься в истерику и проклинать мир за чертову беспощадную несправедливость!
Однако я этого не сделала.
Я шатко улыбнулась, и присоединилась к ним в гостиной, пока Эйдан звонил и заказывал пиццу.
Мы можем это сделать. Для Сильвии мы могли притвориться, что все будет хорошо.
Глава 20
Я растерянно оглядела знакомую гостиную. Из орехового шкафа на комнату «смотрел» телевизор. Там он стоял, сколько себя помню. Перед ним находился огромный диван и стеклянный журнальный столик, который я ненавидела, потому что его нужно было вытирать от пыли и отпечатков пальцев каждые пять минут.
На стене возле телевизора висела фотография в рамке. Она была сделана, когда мне было около девяти лет. Отец держит меня на руках, а мама нас обнимает. Мы похожи на дружную семью. Возможно, мы даже были такими тогда.
— Вот ты где.
Я обернулась потрясенная, услышав голос отца, и еще больше впадая в шок, увидев, как он вкатывается в комнату в инвалидной коляске. С тех пор как я уехала, он совсем не изменился.
— Папа?
— Я искал тебя везде, — обрубил он. — Где ты была?
— Она не расскажет нам. — Мама вошла в комнату сразу за ним, натягивая куртку. — И у меня нет времени, чтобы торчать тут и выслушивать ее оправдания.
— Нет никаких оправданий, — прервал ее Джим.
Мое сердце остановилось.
— Джим?
Он грустно мне улыбнулся.
— Ты выглядишь так, будто призрака увидела.
— Ты здесь? Как ты можешь быть здесь?
Не обращая внимания на моих переговаривающихся родителей, Джим подошел и обхватил мое лицо ладонями.
— Я всегда здесь, Нора.
— Пикси?
Я дернулась от прикосновения Джима, шокированная увидев Эйдана и Сильви, стоящих у камина.
— Как?
Как они сюда попали?
— Я думал, что ты с нами, Пикси, — мрачно сказал Эйдан. Вдруг, Сильвия исчезла. Я выкрикнула ее имя, и Эйдан посмотрел на место, где она стояла. — Со мной, — прошептал он. — Я думал, что ты со мной.
— Так и есть! — закричала я, желая подойти к нему, но не могла пошевелиться. Я не могла сдвинуться с места. — Эйдан!