Поиск-83: Приключения. Фантастика
Шрифт:
— Не помню, не считал.
— И я точно не помню. То ли три, то ли четыре. А у курсанта три патрона истрачено. И нигде он до того не стрелял.
— Потолок надо осмотреть, — предложил Вадим. Он был разочарован этим разговором. Казалось, что Семченко не договаривает до конца, умалчивает о чем-то важном.
— Затем и пришли. Видишь, штукатурка в двух местах осыпалась?
Вадим задрал голову — на потолке, едва различимые темнели два пятна. Одно в конце зала, где сидел курсант, другое поближе к сцене.
— Чего тогда?
— А если штукатурка от двух пуль одним пластом отошла? Сперва пробоины посчитаем.
Но Вадим не мог принять всерьез эту версию.
— Кому ее убивать? Зачем? У нас ее и не знал никто.
Притащили из коридора стремянку, установили под пятном в конце зала. Увлекшись, Семченко остервенело разбрасывал стулья, не обращая внимания на производимый грохот.
— Шторы задерни! — скомандовал он и полез на стремянку.
Обломав пару спичек, Семченко зажег свечу. Одна стена, ближняя, надвинулась на Вадима, в извивах теней набухла лепка бордюра, а три других пропали и обнаружились лишь через несколько секунд, но совсем не на том расстоянии, на каком он думал их увидеть.
Наверху Семченко поднес свечу к обнаженной дранке и начал ковырять потолок. На пол падали ошметки штукатурки, желтый круг над его головой то расплывался, когда он отводил руку со свечой, то делался маленьким, ярким. Время шло, и Вадим уже утратил всякий интерес к этим его манипуляциям, но тут Семченко возгласил:
— Есть вторая!
Он упер палец в потолок и выразительно потряс кистью.
И сразу, мгновенным отзвуком этого движения, внешне понятного, но загадочного по своей сути, слабо звякнуло ведро, оставленное Вадимом у входа на сцену.
Семченко бесшумно и хищно спрыгнул вниз. Огонек свечи прочертил в воздухе дугу, потух. Вадим увидел прямо перед собой красную точку тлеющего фитиля — она уколом иглы отпечаталась в мозгу, и через секунду зажегся свет. Семченко включил электричество. Как он нашел в темноте выключатель, было не ясно. Неужели ждал кого-то, заранее готовился? А ведь не предупредил!
— Стой! — заорал Семченко.
Лампочка на верхней площадке черного хода, за дверью, разлетелась брызгами, с глухим хлопком, словно петарду взорвали. «Разбили», — догадался Вадим. Семченко вскочил на сцену, метнулся к дверному проему, и слышно стало, как осколки стекла, вдавливаясь в каменный пол, захрустели под его сапогами.
Скатившись по лестнице, Вадим выскочил во двор вслед за Семченко и заметил вдали, у ворот, темную фигурку — человек бежал и застыл на бегу, изломившись. Показалось, что застыл. Руки раскорячены, спина зигзагом, будто сквозь воду виден. Но это всего одно мгновение и длилось. Человек скользнул в ворота, побежал, невидимый уже, по улице, и Вадим услышал:
— Стой! Стрелять буду!
Семченко ринулся к воротам, но навстречу, заступив дорогу, шагнул Ванечка. Наган он держал в опущенной руке, не поднимая.
— Не нужно! Там Караваев.
Темно-лиловые
— Догнал вроде, — подал голос Ванечка.
— А пробоин в потолке три, — сказал Семченко.
— Наверное. — Ванечка отвечал спокойно.
— Три… Понимаешь, ты? — Семченко рванул из-за гашника какую-то книжечку. — Вот, можешь убедиться. Эта брошюра принадлежит Линеву. Она о том же, о чем то письмо. Об орфографии имен собственных. Линев писал Алферьеву как эсперантист эсперантисту!
Ванечка взял брошюру, поднес к глазам.
— Алферьев… Да.
— Штамп посмотри, — не отставал Семченко. — Потому Линев ему туда и написал.
Подошли еще двое в кожанках.
— Идите пока все на свои места, — велел им Ванечка и посмотрел штамп. — «Амикаро»… Да.
Семченко прижался спиной к каменному столбику ограды, понимая, что человек, который войдет сейчас во двор под дулом караваевского револьвера, каким-то образом причастен к смерти Казарозы. И Вадим это понял.
Караваев басил совсем близко, и другой голос, молодой, звонкий и уверенный, отвечал ему.
Через полчаса сидели в губчека — Вадим, Семченко и рыжий студент-идист с разными глазами. Караваев остался возле Стефановского училища.
Семченко всю дорогу молчал, Ванечка тоже не проронил ни слова и лишь теперь, выложив на стол аккуратный английский браунинг, спросил у студента:
— Ваш?
— Сами знаете. — Студент провел рукой по волосам. В его шевелюре запуталась какая-то труха, будто на сеновале ночевал.
Ванечка взял браунинг, щелкнул спусковым крючком раз, другой, вопросительно поглядывая при этом на студента:
— Патроны где? Выбросили?
— Их не было.
— Но ведь браунинг вы пытались выбросить… Так? А зачем носить с собой оружие без патронов?
— Для уверенности в себе. Мало ли что. Попугать, если полезут… Да он и не стреляет, у него боек спилен.
— Проверим, — Ванечка позвал конвойного, вручил браунинг и приказал поискать у дежурного патроны к нему. Потом опять повернулся к студенту. — Откуда он у вас?
— Да их много в городе, — решил вмешаться Вадим. — Когда белые уходили, из эшелона растаскали.
— Точно, — кивнул студент. — Я его в прошлом году на рынке выменял за фунт масла…
— Пусть так. А зачем забрались ночью в училище?
— Я готов сказать об этом, но только без свидетелей. — Студент покосился на Семченко, который сидел, откинув голову к стене и прикрыв глаза.
— Если вы знакомы с товарищем Семченко, значит, у вас имелись причины разбить лампочку на площадке. Чтобы не быть узнанным.
— Тем не менее я ее не разбивал.
— Почему тогда побежали?
— Любой, знаете, побежал бы на моем месте.