Поиск-83: Приключения. Фантастика

Коблова Ирина

— Ованго не пустят нас туда! — покачал головой Янато. — Почему они должны изменить свое отношение к нам?

— Мы попробуем вести с ними переговоры. Попробуем убедить, что не хотим им зла. Корабль им не нужен, так что им незачем упорствовать. Ованго не могли проникнуть на корабль: он оснащен надежными защитными устройствами…

С наступлением темноты Ро ушел дочитывать дневник экспедиции. Он знал, что без него роботы будут чувствовать себя свободней и если вынесут какое-нибудь решение, то оно будет добровольным и единодушным. Ро не хотел

навязывать племени свою волю.

Вся ночь прошла в бурных спорах. Роботы понимали, что перед ними открылись перспективы, еще совсем недавно немыслимые. Путешествие к звездам, на далекую планету, которая, по утверждениям Ро, является их настоящей родиной. Кто бы мог подумать об этом! Но звезды, Земля, люди, создавшие корабль, — все это было столь чуждо и непонятно, что у многих возникали сомнения. Как могло случиться, что все они напрочь забыли о таких важных вещах и ни у кого в памяти не осталось ни малейшей зацепки, которая подтверждала бы достоверность рассказов вождя?

На другой день, когда вождь появился на поляне, Мамбуса вышел ему навстречу и сказал:

— Мы пришли к единому мнению, Ро, и мы верим тебе. Но все равно остается много непонятного. Ты сам говорил, что ованго обвиняют нас в гибели землян. Можешь ли ты доказать, что мы неповинны в их смерти? Не придется ли нам вести войну и на Земле?

— Дневник экспедиции свидетельствует, что земляне умерли от какой-то странной болезни, — ответил Ро. — Она была вызвана земными бактериями, которые в новых условиях изменились и стали опасными. Лекарства оказались бессильны. На теле землян появлялись кровоточащие, незаживающие язвы, поэтому и возникла легенда у ованго, будто мы питались кровью своих спутников.

— Но ованго ведь тоже люди! Почему эта болезнь не затронула их?

— Этого я не знаю. В дневнике много записей об ованго. Там сказано, что хотя они и похожи на людей с Земли, но все-таки сильно от них отличаются. Может быть, бактерии с Земли оказались опасными только для землян?.. Наша задача — спасти материалы экспедиции. И мы должны рассказать о несчастье, постигшем людей с Земли, чтобы такого больше не повторилось. Так написано в дневнике. Это писал один из последних землян. Смертельно больной, он проводил исследования, стараясь выявить причину заболевания, но не успел довести работу до конца.

— Что ж, Ро, теперь все ясно… Но как мы проникнем на корабль, если нам нельзя воевать с ованго? Они не пропустят нас!

— Действительно, — подтвердил Октавус, — у нас ведь нет пленников, и мы не можем устроить обмен.

— Я понимаю тебя, Октавус, — ответил старик. — Ты сожалеешь, что мы отвергли твое изобретение. Но я думаю, ты не напрасно потратил время. У нас нет пленников, зато есть твой самострел. Сделаем еще несколько таких же и предложим их ованго. Если им понравится, они пропустят нас к кораблю. Твое оружие пригодится им в нелегкой борьбе за жизнь.

— Нет, нет! — запротестовал Октавус. — Лучше я его уничтожу! Они обманут нас и всех перебьют..

— В тебе говорит предубежденность, Октавус! Люди с Земли называли ованго братьями и не делали им зла. Теперь, когда мы прошли долгий путь и стали мудрее, мы должны думать не только о себе.

— Но

они нас просто обманут, — упрямился Октавус. — Мы вооружим их против самих себя. А вдруг «Сфинкс» окажется негодным для полета и нам придется остаться здесь?

— Тогда ты создашь нам еще более мощное оружие. Или уже не веришь в свои силы?

— Верю, но ведь потребуется время!..

— Об этом не беспокойся. Если возникнет необходимость, мы все будем работать над новым оружием.

Продолжать спор было бесполезно, и Октавусу пришлось уступить. В конце концов его утешала мысль, что труд не пропал даром. Кроме того, Ро предложил, чтобы на переговоры с ованго Ухето пошел вместе с Октавусом, и у изобретателя появилась надежда, что если не роботы, то хотя бы ованго по достоинству оценят его самострел.

Через несколько дней, захватив с собой добрую сотню стрел и два арбалета, Ухето и Октавус отправились в путь. На холмах, на берегу реки, вдоль которой Октавус совсем недавно пробирался во владения ованго, они развели три больших костра. К небу взметнулись клубящиеся столбы дыма. Это был знак мира.

Полдня роботы подбрасывали в огонь траву и зеленые ветки, чтобы дыма было побольше, и наконец увидели вдали ответный сигнал. Он означал, что ованго приняли предложение и готовы к переговорам. Возможно, они думали, что роботы захватили пленников и хотят их обменять.

Скоро на противоположном берегу реки появились послы под охраной вооруженного отряда. Увидев роботов, они спустили на воду легкий челнок из коры, который принесли с собой. В него забрались шесть воинов. Оттолкнувшись длинными шестами, они направили челнок к роботам. Но на берег вышли лишь двое ованго, другие остались в лодке.

По внешнему виду можно было понять, что эти двое — не рядовые воины: из общей массы их выделяли пятнистые шкуры на плечах и металлические браслеты на руках и ногах. У обоих были короткие рыжие бородки, на сильно выступающих скулах и щеках нанесен краской тонкий затейливый узор, волосы на голове стянуты сзади узлом. У того, что постарше, в мочках ушей торчали костяные палочки.

Ухето приветствовал гостей и произнес заранее подготовленную речь. Суть ее сводилась к тому, чтобы ованго согласились пропустить роботов через свои владения в обмен на новое, невиданное оружие, которое сделает племя охотников непобедимым. Когда Ухето кончил говорить, Октавус, не теряя времени, принялся стрелять из своего самострела по мишеням, изготовленным из досок и кусков жести. Каждый выстрел вызывал восхищение зрителей, — стрелы не только попадали в цель, но и пробивали толстые доски, обитые жестью.

Как-то незаметно воины из охраны оставили лодку и подошли ближе. Потом потянулись любопытные с другого берега, одни переходили реку вброд, другие переплывали на челноках. Самые азартные попробовали было посостязаться с Октавусом и стали метать копья, но не смогли даже добросить их до мишеней. А когда роботу удалось подстрелить пролетавшую птицу, крики восторга огласили окрестности. Октавус уже не опасался дикарей. Напротив, он поражался их доверчивости и верил теперь, что если ованго согласятся их пропустить, то сдержат свое слово.