Поиск-86: Приключения. Фантастика

Сузин Феликс Наумович

— А-а-а-а! — тонко закричал мужчина с авторучками навыпуск и кинулся к двери.

— Мама, ты не огорчайся, я все знаю про него, он ничем не лучше моего папы, — сказал Костик, успокаивая рыдающую мать.

Но та только отмахнулась и запричитала с новым приливом отчаяния.

— Горе мое, наказание мое! — так называла она ребенка сквозь слезы. И ребенок понимал, что у него редкой доброты мама.

Шло время. Дождь за окном сменялся снегом.

— Мама, а хочешь, я сделаю так, чтобы дождь перестал и выглянуло солнце? — спрашивал Костик.

Дождь переставал, и в окно заглядывало солнце. А мать молчала.

— Мама,

а хочешь, я сделаю так, чтобы снег перестал и началась весна? — спрашивал Костик.

Снег переставал, и начиналась весна. А мать молчала. Ну, что ж, спасибо ей и на этом.

— Мама, а хочешь, мы отправимся с тобой на Кассиопею, там сейчас молочные реки выходят из кисельных берегов. Все кассиопейцы точь-в-точь похожи на меня, и ты будешь среди нас самой-самой красивой. Хочешь, мама? — спрашивал малыш.

— Нет, я хочу жить, как все люди, — отвечала мать, продолжая думать о своем. Ну что тут будешь делать!

Малыш разглядывал тайком старую материну фотографию, где мать была снята еще беззаботной и, надо признать, довольно безответственной девушкой, и в его шишковатой голове бродили никем никогда не узнанные мысли.

— Мама, а что надо сделать, чтобы ты стала жить, как все люди? — спросил ребенок как-то.

Очевидно, это был тот редкий момент, когда она не думала о своем. Но подумать, что сказать, мать не успела.

— Ох, если б можно было все повернуть назад! — вырвалось у нее сокровенное.

— Я помогу тебе, — сказал малыш тихо и твердо. Но мать уже не слышала этих слов.

И все повернулось назад.

Малыш разучился говорить и ходить, он беззаботно гукал и пускал пузыри, лежа в кроватке. Напрасно мать рыдала над ним и умоляла оставить все, как есть. Костик стал маленьким и уже не понимал, что от него требуется.

И в одно прекрасное утро женщина проснулась и почувствовала, что начинаются схватки. Кроватка была пуста, полиэтиленовый пакет с новеньким детским приданым лежал на столе.

Женщина попросила соседку вызвать «скорую помощь».

— …Ваш ребенок родился с серьезными отклонениями, и вы не должны так убиваться, что он умер, — сказала ей акушерка через несколько часов.

Но женщина была безутешной.

И все-таки спустя некоторое время она нашла свое счастье. Ей попался самостоятельный, непьющий мужчина, который простил все ошибки молодости. Память о первенце, как ни старалась женщина ее сохранить, постепенно поблекла, словно была навеяна тяжелым сном, а не чем-то реальным.

Лишь одно и осталось: «Уже несколько веков подряд люди Кассиопеи вызывают нас на связь».

Вот только услышать их некому.

Место в очереди

Золотой век наконец наступил. Мир наконец добился прочного мира, а ученые победили самое смерть. Победили тогда, когда уже никто всерьез не верил в эту фантастическую возможность. Так, к счастью, бывает, только, увы, не часто.

Словом, однажды люди оказались перед реальной перспективой вечной жизни. Эта перспектива свалилась на них совершенно неожиданно, но люди имеют обыкновение быстро привыкать ко всяким новым приятностям, поэтому первичное радостное и, пожалуй, теоретическое изумление очень скоро сменилось вполне практической озабоченностью, как поскорей заполучить столь ценное свойство.

Надо

добавить, что к тому времени уже не существовало проблемы перенаселения, человечество активно осваивало новые миры, покоряло без особых издержек немыслимые еще недавно расстояния, а будущее предвещало еще более радостные достижения.

Итак, когда по планете уже разгуливало несколько тысяч бессмертных людей, первые из которых были, без преувеличения, отважными, достойными всяческого восхищения волонтерами, вторые — весьма ценными для человечества индивидами, которым угрожала хотя и устаревшая, но скорая смерть, третьи — просто наиболее ловкими представителями нашего биологического вида — в общем, когда новая область медицины накопила достаточный опыт, в один прекрасный день было официально объявлено о начале всеобщей вакцинации населения на предмет бессмертия.

Впрочем, это была процедура несравнимо более сложная, чем элементарный укол, просто кто-то назвал однажды это дело вакцинацией, и название подхватили, а научное наименование операции, вероятно, показалось слишком сложным или скучным, и оно не прижилось. И вскоре забылось.

Так вот, поскольку вакцинация была делом хлопотным, сложным и весьма дорогостоящим, то, естественно, прививки эти не могли быть одновременно сделаны всему человечеству. Впрочем, ничего страшного в этом не усматривалось. Поскольку, как известно, пока человек жив, он бессмертен. Поэтому процедура вручения бессмертия растянулась на долгие годы — имелось в виду, что на пункты вакцинации люди будут приходить по мере надобности, то есть достигнув определенного возраста или почувствовав опасные прорехи в здоровье.

Но тут вышла ошибочка. Люди сочли, что случайность играет слишком большую роль в нашей суетной жизни, а поэтому откладывать столь важное мероприятие в долгий ящик, по меньшей мере, неразумно.

Словом, поначалу получилась легкая паника. Кто пошустрее да повыше положением, всякими путями в первые же недели раздобыли себе искомое бессмертие. Остальные выстроились в гигантские очереди, в которых приходилось ежедневно, а то и еженощно отмечаться, стихийно возникали комитеты по руководству очередями во главе с авторитетными, а чаще просто наиболее горластыми председателями. Возникали неписаные, но неумолимые кодексы очередей, которые предполагали разные суровые наказания для беззаботных или нерадивых членов. Так, за неявку на очередное отмечание соискатель вечной жизни мог быть передвинут назад или вообще исключен из списков. Последняя мера, правда, применялась довольно редко.

— Стоишь? — приветствовали знакомые друг дружку при встречах.

— Стою! — слышалось бодро в ответ.

— Получи-и-л! — доносилось иногда радостное.

До этого кое-кто полагал, что история человечества, совершив свой полный виток, уже познала все. Но таких времен, когда почти все люди планеты одновременно стоят в очереди, история еще не знала.

Все шло, в общем и целом, нормально. Первыми, как и должно было быть, получили бессмертие профессионалы очередей — пенсионеры. Они тотчас устроились на работу и освободили места в пунктах вакцинации более молодым. Пожилых, конечно, никто не обижал и не оттеснял, все проявляли единодушную высокую сознательность. Но потом возрасты перепутались. Ни у кого уже не было повода экстренно увековечиваться, но и ни у кого не наблюдалось желания тянуть резину.