Поиск дорог
Шрифт:
Старейшины переглянулись. Димостэнис достал горсть семян из небольшого мешочка.
— Мартан сказал, во время поводня река выходит из берегов и затапливает земли, а вниз по течению, где она сужается, так и вовсе образуются топи.
— Вода разливается, стоит минорами, а потом постепенно уходит, превращая почву в глину. Или говоря иначе, — кивнул здоровяк, — кроме как бесполезными эти места назвать нельзя. Ни засадить, ни застроить, скотину не выпасти.
Именно это Дим и ожидал услышать.
— Не поймите меня неправильно, но вы живете на идеальной
Видно было, как Мартан отдалился от него после этих слов, да и другие стали смотреть с осуждением.
— Не пойми нас неправильно, — хмуро сказал Конн, — но что ты можешь знать об этой жизни? И о том, что каждый день, посланный Зелосом, надо просто выживать? Идеальная земля? Нас сюда загнали, мы ее не выбирали.
О, да! Дим это помнил. Только не жалеть, не нянчиться он больше ни с кем не собирался.
— Это риза, — он снова привлек внимание к зернам в своей руке. — Ее почти не выращивают в Астрэйелле, но люди уже успели познать это зерно, и спрос на него растет. И ей нужна именно такая земля!
Старейшины на этот раз молчали.
— Это большой труд, и нужно будет много людей.
— Ты знаешь, что все поселение работает на полях.
— На ваших мертвых полях? — язвительно уточнил Димостэнис. — Этой земле нужен отдых, она больше не может давать урожай. И вы это знаете не хуже меня. Мы засеем там бросовое зерно, будет чем кормить скотину.
— Чем будем кормить людей? — спросил Конн. — Грядут миноры дождей. Мы не можем сменить место жительства, если ты заметил.
— Меня и вправду интересует этот вопрос. Что у вас есть на сезон поводня? Как вы собирались его пережить? Что вы делали в прошлые ары?
Его вопрос, как показалось, привел старосту в замешательство. Он переглянулся с Мартаном. Здоровяк чуть заметно пожал плечами.
— Мы тридцать аров жили вот так! По-разному было. Были сезоны поводня, когда земля ничего не давала, еле выживали, бывало лучше. Бывало, клубни вместе с очистками ели, а бывали ары, когда запасали мясо. Мы обрабатывали земли, таскали ведрами воду, мололи муку в ступках и жгли факелы, если было масло, чтобы они горели. И каждый ар одно и то же. Мы не знаем другого, но все равно выживаем. Ты предлагаешь оторвать людей от привычного, от того над чем мы всю жизнь работали и то, что позволяло нам выжить. Если же не получится? Нам отступать некуда.
Димостэнис усмехнулся. Провел рукой по волосам.
— Вы считаете, что другие ничего не знают о жизни, только потому что не жили в этом замкнутом мирке? У каждого своя клетка. И свои шипы. Только кто-то пытается избегать их, а вы получаете удовольствие каждый раз колоться о них, напоминая самим себе о ничтожности вашего существования. Всегда есть повод для жалости к себе несчастным и ненависти к остальным счастливчикам. Может просто взглянуть на жизнь другими глазами? Вы не захотели жить, как вам указывали, и выбрали свой путь. Вы нашли это место, каким бы он не было, создали семьи, растите детей. Тридцать аров! Это ваш дом! Может уже надо просто полюбить его? Полюбить
Дим больше не дал им ничего сказать. Он вышел из дома, который за время их разговора уже наполнился людьми.
— Я думала, ты больше не вернешься, — Элени ждала его на улице. Ее глаза, на самом деле, испуганно, тревожно смотрели на него. — Тебя не было шесть дней. Прости, я не должна была говорить того, что наговорила у реки.
— Возможно, — он пожал плечами. — Только ты была права. Я ревную и злюсь, что ты выбрала его. Я, конечно, знал, что ты когда-нибудь уйдешь, но мне всегда казалось, что у меня еще много аров в запасе. Все произошло слишком неожиданно.
— Ты всегда занимал и будешь занимать особое место в моем сердце.
— Так же, как и ты в моем.
Дим увидел Энтони, стоящего недалеко в ожидании Элени.
— Передай своему художнику, что я привез камни для мельницы.
Она кивнула.
— И еще вот это, — он взял сестру за руку и повел на площадь перед домом собрания. — Скоро начнутся темные миноры. Думаю, это не помешает.
— Это же огневики, Дим! — девушка восторженно провела рукой по одному из трех больших огневиков, которыми обычно освещают парки, площади, улицы городов в Астрэйелле, и до сих пор еще в Мюрджене.
— Справишься? Это будет пробным экзаменом перед началом наших занятий.
Он улыбался, наблюдая за восторгом сестры. Пускай она и дальше говорит, что ей ничего не надо из прошлой жизни.
Димостэнис уже шел к своему дому, когда его догнал Ждан.
— Нам надо поговорить, — произнес тот.
— Слушаю.
— Ты не имел права выходить из поселения без моего разрешения, — резко произнес парень. — Тем более не согласовав свой маршрут и цель похода.
— Обсуди это с Конном. У нас был длинный разговор, пусть он сам расскажет тебе о моих действиях.
Ждан положил руку ему на плечо.
— Конн отвечает здесь только за определенные дела, а что касается обозов и походов вне, здесь решаю я. Ты должен спрашивать меня, прежде чем что-то делать. Я хочу, чтобы ты это понял и запомнил.
Дим снял его руку, задерживая кисть в своей руке. Парень вздрогнул, когда первая иголка ушла под кожу и медленно поползла вверх, вторая, третья… Не смертельный прием, и даже не самый болезненный, но заставляет забыть о неких своих амбициях.
Вот и сейчас Ждан расширенными глазами, не отрываясь, смотрел на Дима.
— Единственный человек, которому я буду докладывать о своих действиях и которого буду о чем-либо спрашивать — это Конн.
Иглы дошли до хьярта. Еще мгновение и они вонзятся в него. Вот это будет действительно больно. Дим отпустил несостоявшегося самоубийцу, освободив от своего плетения.
Ждан сделал судорожный вдох полной грудью.
— Если я чем-то тебя не устраиваю, — холодно добавил Димостэнис, — просто держись от меня подальше.
Сделав несколько шагов, он заметил Бренну, стоящую в тени дома и наблюдающую за ними. Дим прошел мимо, не взглянув на девушку.