Поиск в кольце

Шалимов Александр Иванович

– Ты, вероятно, прав, Стив, - заметил Рей, не поднимая головы.
– Для меня этот контакт только начинался. Сначала голоса. Я их не понимал, но слышал все явственнее. Их было два - мужской и женский.

– Я слышал только женские, - вставил Стив.

– Вероятно, то была своего рода "настройка аппаратуры". Настройка на "твою волну", Стив, и на мою... Я стал догадываться, что воспринимаю эти голоса не слухом. Они звучали прямо в мозгу. Тогда я попытался их понять, и, кажется, начал понимать. Возникли какие-то странные зрительные образы. Я словно бы становился кем-то из моих собеседников и его глазами увидел другого. То была прекрасная женщина в легких, прозрачных одеждах.

Грудь ее высоко вздымалась, в ее глазах я читал решимость, скорбь и огромное знание. Она что-то говорила мне, в чем-то хотела убедить... Я видел ее все ближе... А потом - сразу тьма, и я очнулся на этом диване.

– Я должен был так поступить, - повторил Электронный Наставник, но в его голосе уже не прозвучала прежняя убежденность.

– Все правильно, ЭН, - заметил после долгого молчания Стив.
– И тем не менее...

– Тем не менее придется попытаться еще раз, - заключил Рей, поднимаясь с дивана.
– Но сначала надо связаться с Базой на Ганимеде.

Оказалось, что это невозможно. И Ганимед, и Марс, и Земля не находились в зоне прямой радиовидимости. Их заслоняла громада Сатурна.

– Через трое земных суток станет возможна радиосвязь с Марсом, объявил Электронный Наставник, закончив необходимые расчеты.

– Что предпринимаем?
– поинтересовался Стив.

– Пойду на установление контакта еще раз, - объявил Рей.

– Не одобряю это решение, - сказал ЭН.

– А что ты предлагаешь?

– Возвращение. Задача поиска выполнена. Остальное - космический мираж. Причина - утомление вашей психики.

– Почему же мираж возникает лишь возле глыбы, на которой сохранились следы искусственных сооружений?

– Вероятность искусственного происхождения...

– Помню: пятьдесят процентов. Либо - либо...

– Человеческий разум несовершенен и ненадежен. Легко утомляется и быстро выходит из строя. Программирование несовершенно. Его ощущения за пределами опыта иррациональны.

– Это тебе подсказывает твой собственный опыт, ЭН?

– Так говорится во множестве ваших книг, посвященных человеческому мозгу. Должен ли я верить им?

– Должен верить. Тем не менее возможности мозга еще далеко не раскрыты. Сейчас мы на пороге Неведомого. Тебе понятен смысл этого выражения?

– Конечно. Порог Неведомого - граница знания и незнания. Мы знаем, что третье кольцо этой планеты состоит из каменных обломков. Мы знаем также, что у этой планеты нет радиационных поясов. Значит, все ее излучения поглощаются веществом колец. И мы совершенно не знаем, Рей, какие дополнительные свойства приобрело это вещество, миллиарды лет поглощая заряженные частицы. И как оно может воздействовать на несовершенный и легко разрушаемый человеческий мозг.

– Справедливо, ЭН. Но ты говоришь об электромагнитных излучениях. Им противостоят наши защитные поля, достаточно надежные, как тебе хорошо известно. Сигналы же, принятые мозгом - моим и Стива, - нечто иное. Кстати, они свободно проникли сквозь защитное поле ракеты, но не были восприняты твоим электронным интеллектом. Это особый вид энергии, воздействующий только на человеческий мозг.

– Ты хочешь сказать, что мое программирование тоже несовершенно?

– Твое программирование превосходно, ЭН, но в природе, по-видимому, просто не существует единого способа объять необъятное. Что-то находится за пределами наших возможностей, что-то за пределами твоих. Но все вместе, сообща - мы, вероятно, владеем всем необходимым.

– Я должен буду снова лететь с тобой, Рей?

– Да.

– И ты по-прежнему хочешь осуществить высадку на эту глыбу?

– Если потребуется.

– От чего это будет зависеть?

– Прежде всего от того, удастся ли установить контакт.

– Контакт с чем?

–

Ну, этого мы пока не знаем...

– С миражами, - подсказал Стив.
– С миражами, которые возникают каждый раз, когда кто-нибудь из нас приближается в этой проклятой глыбе. С миражами, которые ты не в состоянии увидеть и понять, ЭН, потому что... Словом, все это пока научная гипотеза, дорогой. А гипотезы, как известно, бывают неправильные, правильные и научные. Научные надо проверять. Вывод: гипотезу Рея необходимо проверить. Я для этой проверки, по мнению Рея, не подхожу, значит, остаетесь вы с ним, вернее, остается он, потому что тебе будет отведена роль тормоза безопасности. Ты остановишь его в тот момент, когда он попытается приоткрыть дверь туда, откуда космонавты не возвращаются.

– Приоткрыть дверь...
– медленно повторил Электронный Наставник. Нет. Этого нельзя делать. Теперь я уверен, хотя и не знаю почему. Вы называете это интуицией, но у меня не может быть интуиции. Только подсчитанная вероятность и прогноз. А для прогноза недостаточно данных.

– О чем ты?
– спросил Рей, внимательно глядя на Электронного Наставника.

– Трудно объяснить словами. У меня есть особый индикатор самоутверждения, сопряженный с этим медальоном.
– ЭН коснулся тонкими белыми пальцами зеленого медальона на груди.
– Я не знаю, как это происходит, но... пока медальон включен, я ощущаю себя личностью, вероятно в чем-то подобной вам. Если его выключить - а иногда это происходит автоматически, при эмоциональных перегрузках, - я превращаюсь в машину очень совершенную электронную машину, но не более... Исчезает все, что, вероятно, я составляет содержание личности. Наступает удивительное спокойствие там, внутри, и я тогда способен только выполнять приказы точно, но бездумно. И вот при включенном медальоне я несколько раз улавливал какое-то странное излучение. Излучение опасности? Не знаю, что это такое. Оно не поддается... количественному анализу. Я не мог определить и источник. Может быть, все третье кольцо этой планеты. Может быть, какие-то его части. Но что-то такое существует...

– А раньше ты... не ощущал этого, ЭН?

– Когда раньше, Рей?

– До того, как мы появились в окрестностях третьего кольца.

– Нет.

– Когда ты уловил это впервые?

– При одном из полетов Стива. Это был его восьмой вылет к кольцу.

– В восьмом я чуть не зацепился за одну глыбу. Поникаешь, она повернулась, когда я проходил над ней.

– Ты этого не рассказывал, Стив.

– Мелочь... Ну царапнул бы корпус ракеты. Терранит немного покрепче всех этих трухлявых скал.

– Неизвестно, Стив. Мы ведь еще не разу не касались их.

– Видно невооруженным глазом. Я полетал над этим каменным лесом.

– И когда еще ты ощущал излучение опасности, ЭН?

– При ваших сближениях с глыбой миражей. Особенно отчетливо, когда Стив летал туда второй раз и хотел причалить. Я тогда предупредил об опасности.

– Помню. Я тотчас приказал Стиву возвращаться. А вчера тоже?

– Да. Очень отчетливо.

– Но почему ты не сказал?

– Приборы ничего но показывали. Ты мог мне не поверить. Я тоже стал сомневаться. Может, что-то было не в порядке со мной, как перед тем у Стива, а потом у тебя.

– Все это очень странно, - задумчиво сказал Рей.
– Если к этому еще добавить выход из строя двух наших зондов...

– Или даже их исчезновение, - добавил Стив.
– Ведь я так и не обнаружил своего первого зонда, а вы вчера не видели второго.

– Сами зонды никуда не могли деться, - махнул рукой Рей.
– Глыба меняла ориентировку. Мы их разыщем при следующем полете. Почему они замолкли? Конструкция надежна я никогда раньше не подводила.

– Выясним... Если вернем их.