Поиски счастья

Максимов Николай Иванович

С этого дня Василий брал с собой на промысел Кольку, а потом и Наталью. Они всегда возвращались в поселение раньше других охотников и волокли за собой несколько жирных усатых нерп.

Чукчи дивились их удаче. Было к тому же непонятно, зачем таньг добывает столько тюленей, если почти всю добычу он отдает уэномцам.

— Делите, — говорил им Василий, смеясь, и уходил.

Через несколько дней Устюгов позвал с собой охотников. За Колькой увязались едва ли не все подростки.

Когда был пойман первый зверь, все чукчи повыскакивали из-за торосов. Послышались возгласы

радостного удивления:

— Ай да Василь!

— Тумга-тум!

— Как придумал?

— Большим умом владеешь ты!

Уэном зажил веселее.

Только Кочак злобствовал. Чукчи все реже просили его пошаманить о хорошей охоте. Они просто забывали о нем…

Между тем близилось открытие навигации.

Как-то утром в ярангу Пеляйме примчался Колькин приятель и шумно возвестил, что льды уходят.

Глава 29

ЛИКВИДАЦИЯ «КОМПАНИИ»

После доклада Жульницкого на Чукотку были посланы лица для постоянного надзора за деятельностью «Северо-Восточной компании». Они подтвердили, что все предприятие фактически перешло в американские руки.

И хотя мистер Роузен сделал все от него зависящее: специально выезжал в Петербург, доказывал словами и долларами, что компания оказывает России огромную помощь в освоении окраин, — все же в 1909 году совет министров признал деятельность компании вредной для отечественных интересов и принял меры к ее ликвидации.

В том году навигацию в берингоморских водах открыл русский пароход «Колыма». Каждый день «Колыма» встречалась со шхунами, которые по-прежнему сновали у азиатских берегов, хотя все представительства компании были своевременно уведомлены об аннулировании концессионного договора. Капитаны уверяли, что о ликвидации они не информированы. Тем не менее им предлагалось возвращаться в Америку.

Но достаточно было «Колыме» скрыться за горизонтом, как шхуны вновь ложились на свои прежние курсы. Их трюмы были загружены товарами, предназначенными для торговли.

«Колыма» бросала якорь чуть не у каждого населенного пункта. Во многих по-прежнему спокойно здравствовали резиденты компании. И личный представитель губернатора под расписку предлагал иноземцам покинуть Чукотку.

Олафа Эриксона застали на прииске. Он чувствовал неизбежность краха и спешил добыть золота уже не для компании, а лично для себя и сотоварищей. Он решил приобрести небольшую быстроходную шхуну для контрабандной торговли. «Зачем искать золото в земле, когда пушнина — то же золото?» Большое количество товаров он уже сейчас роздал доверенным лицам из чукчей под пушнину будущего года. Он приплывет за ней на собственной шхуне.

Не будь с Устюговым жены и сына, ему не удалось бы убедить чиновника, что он не проспектор. Василий умолчал, что впервые он появился здесь по договору с компанией. Однако взять Устюговых на борт чиновник не разрешил: корабль идет со специальным заданием.

Тем не менее, невзирая на это специальное государственное задание, пока представитель губернатора обследовал поселение, матрос скупал для него пушнину…

«Колыма» ушла, и в Уэноме решили, что Василь

будет, видно, зимовать с ними еще. Чукчи обрадовались.

На Ройса известие о ликвидации «Северо-Восточной компании» произвело ошеломляющее впечатление. Он долго стоял перед чиновником, лишившись дара речи, не веря, что это могло случиться.

До Ванкарема пароходу помешали добраться льды. И мистер Джонсон спокойно продолжал торговлю, получив от чернобородого новую партию товаров и банковскую квитанцию за свою службу, а от владельца другой шхуны — восемь тысяч долларов за пушнину, утаенную от компаньона.

Попытавшись пробиться сквозь льды на северо-запад от Энурмино, «Колыма» уже вскоре отказалась от этой попытки и взяла курс на Владивосток. Задание было выполнено.

Небольшие и сравнительно быстроходные шхуны, заметив русский корабль, снимались с якоря и скрывались, чтобы потом вернуться вновь.

Из-за отдаленности русским купцам было трудно поспевать за бесцеремонными американцами, и они, за малым исключением, ограничивали свое влияние Колымой, Камчаткой и Анюем, откуда их товары достигали морских окраин сухопутьем с камчадалами или чукчами-поворотчиками.

Формальная ликвидация «Северо-Восточной компании» изменила, таким образом, немногое. Правда, иноземцы утратили юридическое право пребывания на Чукотском полуострове, но они вовсе не собирались отказываться от контрабандной торговли с чукчами и китобойно-моржового промысла, тем более, что к этому не встречалось сколько-нибудь серьезных помех.

Итак, инженер Жульницкий получил внутреннее удовлетворение, губернатор заслужил характеристику «беспокойного старика, предотвратившего — как посмеивались в сенате — американизацию Российской империи». Пострадали рядовые держатели акций компании и некоторые проспекторы, включая Ройса, а все остальное шло почти по-старому.

Расписавшись в официальном уведомлении о ликвидации компании и дав требуемое обязательство выехать в Америку, Ройс растерялся: все это произошло так быстро и неожиданно!

«Колыма» уже едва виднелась в море, а норвежец все стоял там, где его встретил русский чиновник, и глядел на «Золотое ущелье».

К нему подошла Тэнэт. По ее фигуре было видно, что она готовилась стать матерью.

— Бент! — тихо окликнула его Тэнэт.

Норвежец не отрывал взора от «Золотого ущелья», но не видел его. Печаль затаилась в его неподвижных водянистых глазах, мозолистые руки безвольно повисли.

— Бент, — повторила женщина и провела рукой по его куртке из лоснящейся нерпичьей шкуры.

Ройс лишь на секунду взглянул на нее и снова отвернулся к мысу, за которым скрылась «Колыма».

«Что же делать? Что же делать тебе, Бент Ройс? — мысленно обращался он к себе. — Контракт — фикция, бумажка. Компании нет. Мало этого, тебя вышвыривают, как щенка, из «Золотого ущелья». А ведь там золото! Оно уже близко…»

— Иди кушать, Бент, — еще раз попыталась привлечь его внимание Тэнэт.

Но Ройс не отзывался. Тэнэт ушла в ярангу.

С юга быстро надвигалась сплошная облачность, Она уже закрыла солнце, коснулась вершин прибрежных гор.