Пока ангелы спят
Шрифт:
Своего огорчения Наталья ничем не выдала. Прошлась прогулочным шагом («спину прямо держи!») вдоль искомого дома. Во двор обязательно кто-нибудь да выйдет. И от нее, Натальи, не уйдет. А она пока повнимательней рассмотрит загадочное место.
Но ровным счетом ничего загадочного в доме не заметно. Три подъезда. Под окнами – полоска неухоженной растительности и подъездная дорожка. Гнездятся машины. А где сгоревшее дерево? Его уже выкорчевали и увезли на экспертизу? Наташа осмотрелась. Ни пней, ни ям не наблюдается. Значит, посмотрим с другой
Наталья как раз дошла до конца дома и собиралась обогнуть его, когда из крайнего, ближайшего к ней подъезда вышла женщина. Высокая, крепкая – сущий гренадер! Но лицо приятное, располагающее.
«Неужели я сейчас… вот просто так… подойду к ней и начну выспрашивать?» – мелькнула трусливая мыслишка. Наталья решительно придавила свой страх, ускорила шаг и поймала женщину на входе в средний подъезд. «Наверно, к соседке идет», – успела подумать Наташа.
– Добрый день, я Наталья Нарышкина из газеты «Молодежные вести». – Она постаралась изобразить улыбку а-ля официант в «Метрополе».
– Здравствуйте, – улыбнулась одними губами женщина-гренадер.
Она внимательно рассматривала Наталью и молчала.
«И что же дальше?» – начал издеваться над Натальей Нарышкиной, корреспонденткой «Молодежных вестей», ее мандраж.
– Скажите, вы местная? – выдавила Наталья.
– Не совсем, – ответила девушка-гренадер, цепко осматривая Наташу.
– Приехали в гости? – не отступалась та.
– Ну, примерно.
Да, Наташина добыча не отличалась словоохотливостью.
– Скажите, а вы знаете, что здесь происходит?
Женщина пронизывающе посмотрела на Наталью. И небрежно спросила:
– А что здесь происходит?
Ее равнодушный голос совсем не вязался с жестким взглядом.
Наталья постаралась напустить на себя максимум развязности:
– Ну, здесь деревья сами по себе горят.
Женщина неожиданно цепко спросила:
– А что еще?
Наташа постаралась не растеряться:
– Разве есть что-то еще?
– Вам, журналистам, видней, – едко сказала женщина. И снова перешла на вялый, скучающий тон: – Ну, а насчет дерева – здесь ничего интересного для газеты нет. Подожгли мальчишки. Местные хулиганы.
Наташа подавила искушение выхватить блокнот и все записать. Но одернула себя: чего тут записывать, она и так запомнит.
– Извините, а откуда у вас эта информация? – поинтересовалась она у женщины.
Пауза. Та на секунду – нет, на полсекунды – растерялась. И ответила туманно:
– Милиция так считает.
– Скажите, пожалуйста, а как ваше имя? Могу я в своем репортаже сослаться на вас?
В ответ ей улыбнулись. Она уловила иронию в голосе:
– Сослаться-то можете. Но я ведь не официальный источник.
«Кажется, она меня расколола, – расстроенно подумала Наташа. – Поняла, что я волнуюсь и даже толком не знаю, как брать эти самые интервью».
А женщина тем временем сказала:
– Вы меня извините, Наташа Нарышкина (ого, она запомнила имя!), но я очень спешу.
И
М-да, первое интервью не очень-то задалось. Хотя почему нет? «Некоторые обыватели объясняют пожар обыкновенным хулиганством».
Но нужно срочно поймать еще кого-нибудь. И услышать другие версии. Наташа увидела, как из среднего подъезда с мусорным ведром в руках выходит еще одна женщина. Вид ее слегка настораживал. Кажется, что-то восточное. Армянка или азербайджанка. Вся в черном – юбка, кофта, платок на голове, а на ногах тапочки. Плечи втянуты, глаза долу. Умер у нее, что ли, кто-то? Может, такую лучше не трогать?
Но работа есть работа. И Наталья бросилась на перехват.
– Добрый день. Скажите, вы в курсе того, что здесь происходит?
Женщина, похоже, не расслышала Наташиных шагов. Она вздрогнула и резко обернулась. Наталье стало тяжело и неловко от ее затравленного, горького взгляда.
– Извините, что испугала вас. Я журналистка из «Молодежных вестей», готовлю репортаж о событиях в вашем дворе. Вы ведь здесь живете?
С мусорным-то ведром в руках – где же ей еще жить?
Глаза женщины стали менять свое выражение. Из испуганных и горьких они превращались в раскаленные угольки, полные неприкрытой злобы. Наташа аж отшатнулась. А женщина сказала резко:
– Ничего я тебе не скажу. Не обязана.
– Но почему? – пробормотала Наташа. («Только бы слезы не выступили…»)
– Потому что прохиндеи вы все.
Очень любезно. И главное – логично. Наталья начала злиться. На язык так и просилось язвительное, милицейское: «Пардон, мадам, у вас регистрация есть? Или незаконно тут проживаете?» Но она решила на ссору не нарываться. Спросила мягко:
– Почему вы не хотите помочь мне? И потом – разве вам не интересно высказать свое мнение о том, что здесь происходит?
Теперь в глазах армянки-азербайджанки забрезжило безумие. Наташа вспомнила – точно такой же взгляд был у бомжа, – кандидата наук Виталия, когда тот вдохновенно поведывал ей о махинациях директора столовой.
Женщина поставила мусорное ведро на землю, понизила голос и прошипела – сущая змея: глаза горят, говорит с присвистом:
– Заговор здесь происходит. Со свету нас хотят сжить. Чтобы уехали отсюда. Чтобы картину им не портили.
Ну вот, только новой сумасшедшей ей не хватало. Наталья как можно равнодушней спросила:
– Ну и кто заговорщик?
– Менты местные, кто же еще. И жильцы. Сами все подстроили, а на нас теперь валят.
О, уже интересней.
– Что подстроили?
– Машину толкнули.
– Какую машину? – ошарашенно спросила Наташа.
– Нашу машину! – рявкнула женщина.
Тут из подъезда быстрым шагом вышел – почти выбежал – мужчина. Запыхавшись, подошел к ним. Тоже восточный – только не в черном, а в обычных джинсах. Бурная растительность вылезает из-под майки. Он резко сказал: