Пока еще зомби? Ну ничего! Книга IV
Шрифт:
Инвок, игнорируя хаос вокруг и застывшие в шоке фигуры солдат и фанатиков, сжал руку. В его ладони теперь покоилось то, что осталось от Архиепископа — пульсирующее, ослепительно-золотое ядро, размером с грецкий орех. Оно не обжигало, но излучало такой мощный, концентрированный свет, что смотреть на него было почти больно. Также от него исходил тихий, мелодичный гул, словно пение далекого хора, и я чувствовал, как сама его суть вибрирует, полная чужеродной энергии. Это была квинтэссенция силы, которую жрец так отчаянно желал.
Инвок не колебался ни секунды. С тем же спокойным, почти будничным выражением лица, он поднес
«Он поглощает его силу. И это не было спонтанным решением. Это был план просчитанный до мелочей. — пронеслась в моей голове холодная, аналитическая мысль. — Словно, он не защищал Архиепископа, а „откармливал“. Он ждал, пока тот, как живой инкубатор, соберет всю энергию ритуала, всю мощь призванного существа, чтобы в самый последний момент забрать все. Неплохо, Инвок. Очень, черт возьми, неплохо. Но зачем тебе это?».
В тот же миг, как ядро исчезло в его горле, тело Инвока взорвалось чистым, нестерпимо золотым светом. Это было словно цунами силы, что ударило во все стороны с такой мощью, что меня отбросило на несколько шагов назад. Я с трудом устоял на ногах, выставив вперед руку, чтобы прикрыться от этого сияния. Каменные плиты пола вокруг него треснули, а воздух загудел, вибрируя от переизбытка энергии.
Я смотрел на него через системное окно Оценки, которое так и не отключил, и видел то, что не поддавалось логике. Цифры в его строках характеристик начали бешено, неконтролируемо расти. Уровни, статы, ранги навыков — все летело вверх, ломая все известные мне правила Системы. Это был не просто левел-ап. Это был словно читерский взлом, который превращал одного из сильнейших игроков, которых я знал, в нечто совершенно иное.
Система : Пользователь Инвок поглотил «Сердце Ложного Серафима (E+)».
Система : Пользователь Инвок получил временный атрибут «Священная Мощь».
Система : ВНИМАНИЕ! Пользователь Инвок предал своего покровителя и поглотил его сущность. Наложено проклятие: «Метка Иуды (Проклятие)».
Карта собрана! Внутри меня что-то триумфально взвыло. Главная цель была достигнута. Но радоваться было рано. Я перевел взгляд на главную проблему.
Инвок в это время не упивался своей новой силой. Он не тратил ни секунды на триумф. В тот же миг, как тело Архиепископа иссохлось, вся поглощенная им энергия, весь свет, украденный у сотен душ, сконцентрировался в его руке, превратив ее в сияющее, пульсирующее солнце. Он развернулся, и его движение было плавным, экономичным, но наполненным весом целой армии. Одним сокрушительным, выверенным ударом, окутанным ослепительным сиянием, он обрушил всю эту мощь на каменный алтарь, который служил последним якорем для портала.
Удар был не просто физическим — это была волна чистой, аннигилирующей энергии. Камень, впитывавший в себя молитвы и кровь тысяч человек, не выдержал и сотой доли секунды. С оглушительным, вибрирующим гулом, от которого задрожал весь собор, алтарь превратился в облако сияющей пыли, которая медленно начала оседать на пол. Он словно
Лишившись своей опоры, связи с этим миром, портал издал скорбный, протяжный вой, похожий на предсмертный крик умирающего бога. Его идеальные золотые края затрещали, начали мерцать и сжиматься, словно затягивающаяся рана на теле реальности. Свет, льющийся из него, потускнел, превратившись из ослепительного сияния в угасающий уголек. Казалось, все кончено.
Но в этот самый момент, когда до полного закрытия оставались считанные секунды, из угасающего разлома с первобытной яростью вырвалась вторая рука. Она прорвалась сквозь сжимающиеся края реальности с оглушительным треском, разрывающим саму ткань пространства. Эта такая же рука, облаченная в тяжелую, богато украшенную золотую латную перчатку. Ее пальцы, заостренные, словно когти грифона, с нечеловеческой силой вонзились в края реальности, буквально вцепившись в наш мир. Портал, уже почти схлопнувшийся, замер, его края задрожали от чудовищного напряжения. Невидимая сущность по ту сторону не просто пыталась удержать проход — она пыталась силой раздвинуть затягивающуюся рану пространства, чтобы протащить своего хозяина в наш мир.
В тот самый момент, когда Инвок уничтожил самозваного «ангела», произошло нечто, чего я, при всем своем опыте рейдов и зачисток, не мог предвидеть.
Два огромных световых крыла, все, что осталось от преображенного жреца, безвольно лежали на каменном полу среди пыли и обломков, их сияние медленно угасало. Но внезапно они вздрогнули, словно от разряда невидимого тока. Тусклый свет внутри них вспыхнул с новой, яростной силой, и с тихим, шелестящим, похожим на шорох сухого пергамента звуком, они поднялись в воздух. Они зависли на мгновение в густом, наэлектризованном воздухе собора, плавно покачиваясь, словно крылья гигантской, неземной бабочки.
Они не улетели, не растворились. С хищной, целенаправленной грацией, они, словно два стервятника, набросились на то, что осталось от их бывшего носителя — на кучу золоченой, истлевшей ткани и мумифицированное тело.
Началось нечто отвратительно-противоестественное. Ткань и высохшая плоть с мерзким, влажным, чавкающим хрустом начали собираться воедино, стягиваясь к основанию крыльев. Золотые нити рясы извивались, как живые змеи, пепел клубился и уплотнялся, формируя нечто, отдаленно напоминающее торс и конечности. Это было похоже на ускоренную съемку гниения, пущенную в обратную сторону, на жуткое воскрешение, лишенное всякого смысла и души. Из этого месива высохшей плоти и тряпья сформировалась уродливая марионетка, которая конвульсивно дергалась, управляемая этими сияющими, полными чужой воли крыльями.
И из портала, через эту отвратительную, богохульную куклу, раздался новый голос.
И это был не экстатический вопль Архиепископа, а холодный и властный голос, полный нечеловеческой, древней ярости. Он говорил так, что каждое его слово было ударом, от которого вибрировал сам воздух, а на каменных стенах собора появлялись новые трещины. Этот голос резонировал в костях, заставляя кровь стынуть в жилах, а душу — сжиматься от первобытного ужаса.
— ПРЕДАТЕЛЬ! НИЧТОЖНЫЙ ЧЕРВЬ, ВОЗОМНИВШИЙ СЕБЯ БОГОМ! ТЫ ДУМАЛ, ЧТО СМОЖЕШЬ УКРАСТЬ МОЮ СИЛУ?! ТЫ ПОСМЕЛ ПРИКОСНУТЬСЯ К ТОМУ, ЧТО ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ ПО ПРАВУ! Я ЗАБЕРУ ЭТУ КРУПИЦУ СВЕТА ОБРАТНО! ВМЕСТЕ С ТВОЕЙ ЖАЛКОЙ, САМОВОЛЬНОЙ ДУШОЙ!