Пока мы будем летать
Шрифт:
— Будто ты позволила бы мне сделать это, — совсем тихо усмехается парень.
Мы оба молчим. Мне не хватает слов. Падаю без сил на кровать. Это вроде бы замечательно, но, с другой стороны, это пугающе. Что мне теперь делать?
— Моей матери очень понравились твои картины. Она продала несколько из них в первую же неделю. Она предвещает тебе знаменитое будущее, — продолжает он, а я всё так же молчу. — Харпер, приезжай в Лондон. Это твой шанс. Ты можешь изменить свою жизнь к лучшему.
Молчу. Улыбка касается моих губ. Совсем ненадолго я смогла представить будущее. Я занимаюсь любимым
Виденье быстро исчезает. Глаза окунаются в темноту, в которой поглощена комната. В которую поглощена моя жизнь.
Глава 17
Мы погрузились в непривычное молчание. Холодный свет из большого окна заполняет всю комнату. Я приоткрыла форточку и лишь теперь чувствую, как по телу пробегают мурашки от едва ли ощутимого холода.
— И всё же я не уверена, правильно ли я поступаю, — падаю на кровать. В руках зажато платье, подаренное Флинном, которое я должна бы положить в сумку к другим вещам.
Луиза подходит ко мне. Ласково улыбаясь, она берет вещь из моих рук, продолжив то, что я начала. Бережно сложив платье, кладет его в сумку.
— Это последняя вещь? — спрашивает она вместо того, чтобы дать ответ на терзающий меня вопрос. Чувствую, будто сейчас расплачусь. Разрываюсь между двумя решениями. Выбрав одно из них, уверена, что буду жалеть об этом в любом случае. Но о чем я буду жалеть больше — о пропущенной вечеринке в честь дня рождения Эйприл или упущенный шанс, подаренный мне Флинном?
Хочу, чтобы он был рядом со мной. Хочу, чтобы всё это казалось проще. Эйприл смогла бы полюбить его. Я знаю. Но чувствую нарастающее внутри волнение, которое поражает всё тело молнией. Эйприл просто не хочет ничего понимать. Она упрямо отказывается войти в моё положение, усложняя его лишь больше.
Не дождавшись от меня ответа, Луиза закрывает сумку. Звук молнии закрывает передо мной двери, где ещё есть выбор. Теперь он сделан. И я уже чувствую укол совести. И тонкий голос в моей голове, словно сломанная пластинка, повторяет «так держать, мне нравится, как ты разрушаешь свою жизнь ещё больше». Прислушиваясь к нему, задаюсь лишь одним вопросом — почему разрушение так сладостно? Если это и правда разрушение, то почему у меня лишь чувство, будто я наоборот только начинаю находить себя в этом водовороте? Выстраиваю утраченную молодость по установленному шаблону — влюбляюсь по уши, забывая обо всем остальном.
— Так ты уезжаешь? — голос Эйприл раздается слишком громко и бьет по моим перепонкам. Поднимаю глаза. Она стоит на пороге комнаты. Одетая в то самое мамино пальто. Раскрасневшиеся от холода щеки, те самые голубые глаза с укором смотрят на меня. Она зла, и злость искрится из её глаз, небрежно обжигая меня.
— Эйпр…
— Ты выбираешь его?! — в её глазах стоят слёзы, но я знаю, что она не заплачет. Не сейчас и не при мне.
— Я не выби…
— Ты грязная шлюха! Я ненавижу тебя! — выплевывает она мне в лицо, будто пощёчину дала, а затем быстрым шагом бежит наверх. Через две минуты мы слышим, как громко захлопывается дверь в комнату девушки, предупреждая строгим «Не
— Нет, мне всё же не стоит ехать! — быстро поднимаюсь с места. Раскрыв сумку одним легким движением, я уже готова выбрасывать из неё вещи.
— Нет, — Луиза резко отдергивает от меня сумку. Закрывает её так же резко, как я раскрыла её. — Ты не пойдешь на поводу у этой маленькой манипуляторши! Боже мой, вся в мать, — с протяжным вздохом шепчет женщина.
— Она ненавидит меня. Я только всё испорчу, — хныкая, словно маленький ребенок, произношу я.
— Хуже, чем есть уже не будет. Эйприл будет злиться на тебя даже если ты останешься. От этого уже ничего не поменяется. Ты должна поехать. Ты должна дать себе самой шанс! Слышишь меня? — женщина взяла меня за плечи и легонько встряхнула.
Хоть она на моей стороне.
Кладу голову на плечо Луизы. Мои руки обхватывают её маленькое тело. Тихо плачу. Я не хочу выбирать. Я хочу быть выбранной.
***
К автобусу меня провела Луиза. Эйприл даже не вышла из комнаты, когда я уходила. Мне было совсем скверно. Чувствую, будто оставляю в этом городе часть себя. Мне страшно уезжать в Лондон. Мне стоило поговорить с Эйприл об этом. Навряд ли она стала бы слушать меня, но я могла хотя бы попытаться. В силу своего страха я не сделала даже этого.
Она ненавидит меня. Мне казалось, будто я делала всё для того, чтобы сделать её жизнь счастливой и благополучной. Когда я заговорила о собственном счастье, Эйприл просто отвернулась от меня, осудив в том, что я позволила себе жить.
Я так сильно хотела жить. Хотела чувствовать жизнь, проживать каждое мгновение без сожаления. Я так сильно хотела любить кого-то так же сильно, как любят в книгах. Я просто хотела волшебной любви, что дарит чувство окрыленности, а не удерживает на земле. Я так сильно хотела жить для себя. И вот, когда мои мечты начали воплощаться в реальность, кажется, я начала терять кое-что другое.
Звонок от Брук. Несколько поочередных звонков. Может, Эйприл позвонила ей и сказала, что я еду к нему? Холод проходит у меня под кожей. С каждым её звонком чувство вины врезается в горло всё сильнее.
— Может, вы, наконец, возьмете трубку? — спрашивает у меня парень, что разлегся на двух креслах передо мной. Наверное, он надеялся уснуть, и поэтому его голос звучит немного раздраженно.
Ругнувшись под нос, я всё же приняла очередной звонок от Брук.
— Наконец-то. Почему твой телефон постоянно будто в заднице? — возмущенно произносит девушка. Хоть эта манера типична для неё, но я всё равно начинаю беспокоиться ещё сильнее. — Подожди, ты едешь куда-то? — спрашивает она, видимо, прислушавшись к звукам по ту сторону трубки.
— Эмм… Нет! То есть, да… Я еду на курсы официанток, — быстро вру, а затем просто бью себя ладонью по лбу. Что за тупая ложь? Брук не настолько тупая, чтобы поверить в это. Мне кажется, будто на лбу выступил холодный пот. Электрический заряд проходит по всему телу.
Парень, сидящий впереди, приподнялся и теперь пялится на меня с легкой насмешкой на лице.
— Что? — ну вот, меня поймали на лжи. Где мой денежный приз за рекорд в категории — «Самая тупая ложь». Не стоит аплодисментов.