Пока мы не встретимся вновь
Шрифт:
— Почему, Фредди? Мне кажется, то, что предложил Джок, просто сказочно, — возразила Бренда, последняя подружка Джока и их добровольный менеджер. — Можно даже назвать это «Сказочные форварды грузовых перевозок». Клянусь, что Гедда Хоппер использует это для своего заголовка.
— Бренда, твой голос не поможет, он не идет в счет, — поспешно сказал Джок. — Бренда знакома со многими людьми из шоу-бизнеса, — объяснил он, повернувшись к Фредди и Тони.
Фредди с удивлением взглянула на Бренду. У Бренды были длинные и блестящие темные волосы, вполне зрелые формы, но она едва ли достигла возраста, когда заканчивают школу. И где только Джок их откапывает? Он клялся, что она умеет печатать под диктовку, держать в порядке документы и отвечать на телефонные звонки. Но, похоже, она ничего никогда не делала, едва ли даже сама приводила в порядок свои красивые темно-красные
— Дорогая, у тебя есть идеи? — спросил Тони у Фредди.
— «Орлы», — тут же ответила Фредди.
— Что это еще за название? — запротестовал Джок. Он все еще не пришел в себя после того, как Фредди в течение нескольких дней учила их с Тони управлять большими незнакомыми двухмоторными самолетами. Она сама опробовала один из них, получив получасовой инструктаж. Джок шесть лет пролетал на «спитах», а его инструктировали несколько часов, как ребенка.
— Подумайте, — терпеливо объяснила Фредди. — Вы, герои, встретились в «Орлиной эскадрилье». Имеет смысл немного укоротить это название. «Орлы» — коротко, легко запомнить, никакой дурацкой аббревиатуры.
— У этого ностальгический оттенок, — признался Тони. «Послали цветную капусту на «Орлах». Доходчиво.
— Джок, а ты что думаешь? — спросила Фредди.
— Кажется, я остался в меньшинстве. «Орлы» подойдут.
— Джок, милый, а что такое «Орлиная эскадрилья»? — лениво спросила Бренда.
— А где сегодня наша королева «Ди-Си-3»? — спросил Джок у Тони.
Они сидели в своей тесной конторе, выискивая в телефонном справочнике Лос-Анджелеса потенциальных клиентов, тогда как в комнате, служившей приемной, Бренда безуспешно объясняла толпе потенциальных служащих, что они еще не начали нанимать на работу.
— Ее нет.
— Удовлетворен. Теперь, когда у вас живет девчонка, которая присматривает за Энни, Фредди, наверное, пошла по магазинам. Ей не мешало бы купить себе что-нибудь из одежды. Тебе не кажется? Может, она пошла в парикмахерскую или на ленч с какой-нибудь подругой… или на дневной спектакль… или решила вдруг сыграть в картишки… Ты даже не представляешь, сколько успевают женщины за короткое время. Она придет после обеда?
— Ее не будет несколько дней, — сказал Тони, поджав губы.
— Да? Куда же она уехала?
— Честно говоря, не знаю. Посмотри записку, которую она мне оставила.
Он протянул листочек бумаги, и Джок прочел вслух:
«Дорогой, пожалуйста, проследи, чтобы Энни поужинала, посиди с ней. Хельга все приготовит. Искупай Энни. Почитай ей красную книжку, которая лежит на ночном столике, но не больше чем двадцать минут. Уложи ее спать. Можно оставить ночник, если она захочет. Хельга приготовит тебе ужин к семи тридцати. Пожалуйста, заглядывай к Энни в течение вечера, свою дверь не закрывай на случай, если она проснется. Утром проследи, чтобы Энни съела завтрак. Хельга отведет ее в детский сад и заберет оттуда. Скажи Хельге, что тебе приготовить к ужину, до того как уйдешь на работу. Обо мне не беспокойся. Через несколько дней увидимся. Энни все понимает. Люблю тебя, дорогой. Ушла полетать. Фредди».
— Я нашел это сегодня утром, когда проснулся, — в бешенстве сказал Тони.
— Ты заметил, что она два раза написала «пожалуйста»? Чертовски вежливо для нее. А что значит «ушла полетать»?
— Понятия не имею, иначе объяснил бы тебе.
— На чем она полетела?
— Это не наш самолет, я сразу проверил это. Может, она уговорила кого-то одолжить ей самолет, — мрачно предположил Тони.
— Или украла, — задумчиво сказал Джок.
— Там, дома, она никогда бы этого не сделала… ни за что. Это просто невероятно — вот так удрать. Она была сама не своя, как только ступила на калифорнийскую землю. Не знаю точно, что с ней, но… она какая-то другая. Будто ей принадлежит весь мир. Господи, мне хочется ударить ее!
— Бренда ее боится до черта. Говорит, что чувствует ее превосходство во всем.
— Бренда не такая уж дура, какой кажется.
— Перестань, Тони, она такая и есть.
На скоростном спортивном самолете, взятом ею в аренду, Фредди перелетала с места на место в Импириэл Велли — самой южной части калифорнийских фермерских районов. Потом направилась к северу, где на влажных почвах дельты реки десять месяцев в году росли спаржа и помидоры. Оттуда она устремилась в Салинас с его обширными плодородными землями, потом завернула в Фресно — район фиников и винограда.
У нее не было четко разработанного маршрута, и вся прелесть полета заключалась в том, что все зависело только от ее прихоти и настроения. Она отклонялась от маршрута, блуждала, делала «свечку», носясь на своем самолете из одного конца штата в другой. Она не утруждала себя расчетами, пока у нее было достаточно горючего. Фредди управляла самолетом, доверяясь инстинкту, памяти, фантазии. Она была свободна от обязательств и вольна делать, что хочет. Она напевала, наслаждаясь тем, что снова летит, не скованная ни правилами, ни ограничениями, придя в экстаз от свободы, которой лишилась семь лет назад. Она снова могла пускаться в приключения, наслаждаться, как прежде, ветром, небом, облаками и просторами вселенной. Просторы! Господи, как ей не хватало этого в Англии. Маршруты, по которым она летала, служа во вспомогательной авиации, были такими определенными, что, перегоняя самолет, Фредди чувствовала себя так, словно пробиралась по лабиринту. А Калифорния позволяла ей радостно ощущать огромное, бесконечное пространство, которое принадлежит только ей. Как она так долго жила без этой тесной связи с горизонтом? Как выдержала, как поверила в то, что есть ценности, способные заменить это вечно изумляющее небо?
Заметив крупное сельскохозяйственное владение, Фредди делала над ним несколько эффектных кругов, добавляла парочку захватывающих «иммельманов» и холодящих кровь «чанделлей», чтобы обратить на себя внимание, а потом элегантно сажала самолет на полупустой автостоянке для автомобилей, там же, где это было невозможно, — прямо на поле, а это любой из пилотов вспомогательной авиации счел бы до смешного простым.
Фредди с самодовольным видом входила в контору поговорить с хозяином, держа в руках папку казенного вида и новую паркеровскую ручку с толстым золотым колпачком. На ней была одежда ее собственного изобретения, состоящая из аккуратной юбки от военной формы, голубой рубашки ВВС без галстука, расстегнутой на груди. Над правым карманом рубашки красовались вышитые «крылышки». Свои рыжие волосы она зачесала назад и затянула на затылке, но они непокорно выбивались из-под бархатной ленточки. Юбку она укоротила сантиметров на десять, что не могло не привлекать внимания, талию затянула красным кожаным ремнем. Военные шнурованные ботинки Фредди заменила красными туфельками на самых высоких каблуках, какие только нашлись в Лос-Анджелесе, а черные чулки — прозрачными нейлоновыми. Даже если хозяина не оказывалось на месте, он очень быстро появлялся, едва заслышав о таком визитере. За четыре дня Фредди удалось завоевать восхищенных поклонников «крупнейшего грузоотправителя сельскохозяйственной продукции в разные регионы мира», как она окрестила, несколько погрешив против истины, новую компанию воздушных грузовых перевозок. Фредди несколько раз упомянула о состоящих на службе у компании пилотах американской «Орлиной эскадрильи», тех самых безвестных героях, которым все были многим обязаны. ««Орлы» могут перевозить столько сельскохозяйственной продукции, сколько смогут вырастить фермеры», — говорила она мужчинам, с интересом слушавшим ее. В пылу энтузиазма она подавалась вперед, чуть не падая на них, и ткань рубашки натягивалась на груди. Ее блокнот заполнялся заказами, ценными данными и цифрами, фамилиями тех, кто занимался оптовыми поставками во все крупнейшие города страны, и тех, кому необходимы были калифорнийские фрукты, овощи и цветы. Они могли продавать их с надбавкой, включающей стоимость воздушных перевозок, если она, конечно, не будет чрезмерно завышена.
Один только огромный цветочный рынок Нью-Йорка, снабжаемый оранжереями, поглотит тонны свежесрезанных цветов, если правильно организовать доставку, думала Фредди, сидя в кафе аэропорта Санта-Паулы перед вылетом домой и созерцая два куска свежего персикового пирога. Сколько тонн персиков удалось бы им продавать в Чикаго? А если бы здесь из этих персиков делали пироги, скажем, у Ван де Кампа, сколько они могли бы стоить в кондитерских восточного побережья в зимний период? А как довезти персиковые пироги в целости и сохранности? «Забудь о всяких пирогах, дуреха! Когда только жизнь научит тебя уму-разуму?» Ну так как же доставить персики, чтобы они не испортились? А виноград, клубнику, нежный салат и свежую семгу с залива Монтерей? Как перевозить орхидеи?