Пока мы не встретимся вновь
Шрифт:
Двадцать лет она носила тяжелый, густо усеянный блестками наряд статистки с достоинством и изяществом, понимая, что в мюзик-холле она и другие статистки подобны слонам магараджи — величественным, бесполезным, но необходимым, и гордилась тем, что справляется с отведенной ей ролью не хуже своих коллег, а может быть, лучше многих.
С честью покинув сцену пять лет назад, Вивьен де Бирон достигла к нынешнему моменту одной из трех целей, составляющих предмет мечтаний любого ветерана ее профессии. Хотя она не стала звездой (в чем не было никаких сомнений) и не вышла замуж за порядочного человека, не
Ее доходов с избытком хватало для мирной, спокойной и обеспеченной жизни в центре той части Парижа, где она всегда хотела жить. Мюзик-холл, столь долго составлявший средоточие ее мира, был и сейчас смыслом ее существования, и Вивьен никогда не пропускала новых исполнителей или новое ревю. Жизненный опыт, который приобрела Вивьен благодаря наблюдательности и острому уму за тысячи часов, проведенных за кулисами, был огромен. В свои сорок пять она, заглядывая вперед, уже видела то время, когда сможет распрощаться со своими покровителями и спокойно спать все семь ночей в неделю. Между тем молодая женщина, въехавшая в квартиру напротив, пробудила в Вивьен любопытство, ибо сильно отличалась от прежних пассий Алена Марэ. Наряду с красотой, она обладала хорошими манерами и проявляла при всей своей провинциальности явную независимость.
— Нравится ли вам Париж, мадам? — спросила она Еву за завтраком в кафе «Де-ла-Пе», когда они удобно расположились в большом роскошном зале со стенами цвета морской волны и расписным потолком, который удовлетворил бы вкус мадам де Помпадур.
— Я от него без ума! Это самый чудесный город в мире, — пылко ответила Ева. Ее брови взлетели высоко вверх от переполнявших ее эмоций.
Вивьен внимательно оглядела свою новую соседку. Ева была одета по самой последней моде. Из-под маленькой шляпки без полей, прикрывавшей волосы, на щеки девушки спускались локоны, только-только входившие в моду, но опыт подсказал Вивьен, что элегантная Мадлен Лафоре еще зелена, как деревенская девчонка, приехавшая на рынок продавать цыплят. Эта Лафоре такая же «мадам», как Вивьен — многодетная мать. Но… тут все дело в музыке.
— Ваше пение, мадам, доставляет мне такое наслаждение, что и словами не выразить.
— Мое пение?
— Вы не знали, что я слышу вас, находясь на кухне?
— Не знала, даже не догадывалась, — взволновалась Ева. — Я полагала, что при таких толстых стенах мое пение не может никого побеспокоить… Простите, должно быть, я свожу вас с ума. Хорошо, что вы мне об этом сказали, — извинялась девушка, чувствуя глубокую досаду. Узнав, что популярные любовные песенки, которых она нахваталась тут и там и пела для себя, мешали соседке, наверняка желавшей приготовить себе ужин в тишине, она так смутилась, что не могла подобрать слов в свое оправдание.
— Таковы уж стены в многоквартирных домах — всегда слышно, что делается у соседей. Но позвольте вас успокоить: давно уже я не испытывала такого удовольствия. Пение месье Марэ я тоже часто слышала, много раз. Тогда мне казалось, что я на концерте.
— И вы ни разу не говорили ему об этом? — удивилась Ева.
— Конечно нет. Он разучивал
— Нет, конечно нет, мадам де Бирон. Это поймет каждый, послушав, как я пою, не так ли?
— Нет, отнюдь не каждый. Я догадалась об этом лишь потому, что никогда о вас не слышала. Будь вы профессиональной певицей, я, несомненно, знала бы вас. Да и не только я, но и вся Франция. Ничто в музыкальном мире не ускользает от меня. Мне нечем занять свои дни. Мюзик-холл был моим миром, теперь это мое увлечение, моя страсть, если хотите, и никто никогда не мог придумать ничего лучшего.
— Обо мне знала бы вся Франция? Почему вы так думаете?
— Но это же очевидно. Вам следует понять, что у вас чудесный… нет, даже чарующий, пленительный голос. А ваше исполнение! Вы вызывали у меня слезы глупыми песенками, которые я слышу дюжину раз на дню. Однако не может быть, чтобы никто не говорил вам об этом.
Безусловно, это был первый искренний комплимент, услышанный Евой. Старый ворчун — профессор Дютур всегда был чем-то недоволен. Мать Евы считала ее голос лишь придатком к хорошему воспитанию девушки, полагая, что он всегда может помочь произвести впечатление в нужный момент. Ева не знала, что ответить, и Вивьен де Бирон, увидев ее замешательство, решила сменить тему.
— Вы часто бываете в мюзик-холле, мадам Лафоре? — спросила она.
— К сожалению, нет, — ответила Ева. — Видите ли, месье Марэ поет в «Ривьере» каждый вечер, кроме субботы, а мне нелегко отважиться пойти в театр одной. Как, по-вашему, это очень глупо?
— О нет, напротив, вы поступаете очень разумно. А как насчет дневных представлений?
— Я о них как-то не подумала.
— Вы не хотите как-нибудь отправиться на дневное представление со мной, если я достану билеты? Дирекция всегда оставляет для меня контрамарки.
— О да, спасибо! Я с удовольствием пойду с вами в театр, мадам де Бирон. Странно, когда я впервые встретилась с месье Марэ, я не считала предосудительным пойти к нему за кулисы, однако теперь мне почему-то неловко находиться там, пока он на сцене… Мне нет там места, но… но меня очень тянет туда, — печально произнесла Ева.
— Ах, я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду, — живо отозвалась Вивьен. Когда-то, много лет назад, она была влюблена в молодого певца. Господи, уж лучше сломать обе лодыжки, быть ужаленной пчелами в кончик носа, заразиться чесоткой, лишь бы такое никогда не повторилось! Этот рай, эти муки и под конец горький обман.
С этого момента началось знакомство Евы с мюзик-холлом высшего класса. Построенный в 1858 году роскошный «Эльдорадо» стал первым настоящим театром, сменившим концерты в кафе — это истинно французское сочетание пения со звоном полных бокалов. К тому времени простые кафе уже не соответствовали возможностям этого жанра. Вскоре Ева и мадам де Бирон перешли на «ты» и стали называть друг друга по имени. Старшая женщина водила свою молодую спутницу в «Ла Скала» и «Варьете», «Бобино» и «Казино де Пари», делясь с очарованной девушкой своим богатым двадцатилетним опытом и знанием театрального мира.