Пока мы рядом
Шрифт:
На прошлой неделе «Муфлон» собирался у нас дома. Когда я с Луной вернулся, женщины еще заседали. Я испытывал смущение, представляясь им, потому что догадывался, что иногда они обсуждают и меня.
— Сегодня мы расставляли своим мужьям оценки по десятибалльной шкале, — сказала мне вечером Кармен. — Учитывалось, как они мирятся с тем, что у жен рак, ходят ли с ними в госпиталь, поддерживают ли беседы на тему рака, насколько они внимательны к женам.
— И какую же оценку ты поставила мне?
— Восемь.
— Восемь? — Я удивлен.
— Да. Наслушавшись историй своих приятельниц, я все-таки решила, что ты не так уж плохо справляешься со своей ролью.
— Пожалуй,
— Нет необходимости, — говорит Кармен. — Я им уже рассказала.
19
Лето проходит как одна большая вечеринка.
Фрэнк разрешил мне приходить на работу только по срочным делам и на важные презентации. Остальное время я должен посвятить Кармен.
Мы с Кармен развлекаемся на полную катушку.
Покупаем на черном рынке билеты на все матчи европейского чемпионата с участием голландцев. Когда Клюйверт забивает свой четвертый гол в четвертьфинальном матче против Югославии [39] , Кармен ликует так же бурно, как и остальные пятьдесят тысяч болельщиков на трибунах.
39
6:1. Четыре мяча забил Клюйверт, два — Овермарс. 25 июня 2000 года. Ван дер Сар, Стам, Райцигер, Ф. де Бур, Зенден, Дж. ван Бронкхорст, Давидс, Коку, Бергкамп, Клюйверт, Овермарс.
Игра — полтора часа оргазма. Кармен в полном восторге!
— Было бы здорово, если бы я дожила до того, как Голландия станет чемпионом Европы, правда? — Она смеется. — Тогда и умирать не страшно…
Но до этого дело не доходит. Кармен удается пережить голландскую команду Но, пожалуй, у рака есть одно преимущество: он делает все относительным. Мировой рекорд по пропущенным пенальти в матче против Италии расслабляет наши напряженные от постоянных улыбок лицевые мышцы. Проигрыш голландцев несмертелен. В конце концов, футбол — это всего лишь игра.
В выходные мы путешествуем, останавливаемся в лучших отелях. В Барселоне живем в отеле «Артс». На верхнем этаже, откуда открывается потрясающий вид на квартал Барселонета и Средиземное море. У нас самый большой сьют, и мы играем в прятки. Кармен почти всегда выигрывает. Мне удается найти ее, только когда она заливается смехом оттого, что я уже в третий раз прохожу мимо шкафа, в котором она прячется.
Вечером мы роскошно ужинаем. Я чуть ли не кончаю от закуски тапас, которую пробую в ресторане «Сервецериа Каталуниа» на авеню де Майорка.
Только что отведал потрясающую закуску. Кармен практически ничего не ела, но все равно счастлива. Как и я.
Чертов рак. После ужина попытались дойти до отеля пешком. Кармен запыхалась через пять минут. Пришлось сто лет ловить такси. Кармен плакала от горя. Хочу позвонить тебе, Богиня…
В Ирландии мы выбирали самые роскошные замки, где ели и ночевали. Кармен хватает
Нам весело, страна просто сумасшедшая. Люди здесь начинают пить с десяти утра. Женщины — уродины. Кармен говорит, что это еще одно очко в пользу Ирландии. Целую!
По возвращении в Амстердам мы каждый день путешествуем на небольшом корабле по каналам, если позволяет погода. С родителями, друзьями и ящиками розового вина. Мы часто останавливаемся в, отеле «Амстел» и пьем шампанское на террасе. Или же едем на машине в Удеркерк и устраиваем себе декадентский ланч в «Кляйн Паардебург». Однажды мы проезжаем мимо кладбища Зоргвлид, и Кармен говорит мне, что хочет быть похороненной здесь.
Ужас. Только что проехали Зоргвлид. Кармен спросила, не могу ли я помочь ей подыскать здесь хорошее место под будущее захоронение. Не могу.
Кармен приглашает толпу друзей провести с нами уик-энд в замке со СПА-центром в бельгийских Арденнах. Гостей набирается двадцать три человека, это практически антология всей ее жизни. Иногда в помещении льет сильнее, чем на улице.
И еще мы занимаемся поисками дома. Мы собирались прожить на Амстелвеенсевег года три, а потом подкопить денег, работая в «MIU» и «Эдвертайзинг брокерз», и подыскать дом побольше, но метастазы в печени перечеркнули наши планы. Собственно, план был мой. Кармен еще только предстояло свыкнуться с ним, но теперь она считает, что ей обязательно нужно знать, где я и Луна будем жить потом.
— Возможно, я и сама поживу там недолго, если таксотер не подведет, — с надеждой говорит она.
Я не разделяю ее надежд, потому что, если Кармен переедет с нами в новый дом, значит, там она и умрет. И честно говоря, я боюсь, что новый дом, так же как и нынешний, на Амстелвеенсевег, лично для меня будет инфицирован ассоциацией с болезнью и смертью. Мне очень хочется, чтобы будущий дом был символом начала новой жизни для меня и Луны. Но я не осмеливаюсь делиться такими мыслями с Кармен.
Тем не менее мы подолгу беседуем о том, что ждет нас после смерти Кармен. Часами. Дома, в пабе, на корабле, на террасе. Мы говорим обо всем.
Мы с папой говорили и о том, что в будущем у тебя появится новая мама. Я думаю, это здорово. Конечно, прежде всего для папы, но и для тебя тоже, ведь нужно, чтобы кто-то мог разговаривать с тобой, смеяться, играть, веселиться. И даже если меня не будет рядом, ты всегда будешь в моих мыслях, в моем сердце. Что бы ни случилось, ты навсегда останешься моей самой любимой, даже если я не смогу говорить с тобой, нянчить тебя — я всегда буду тебя любить, так же как всегда буду любить папу.